Боль. Кроме неё будто ничего не осталось. И застелающее разум опустошение. Хотя, о каком разуме может идти речь?
Взор пустых синих глаз, застелающих серой пеленой, устремлён на разтерзанный, окровавленный труп своего напарника. Чёрные провалы, на месте где раньше были глаза, смотрели будто ему в душу. Дазай хотел помешать ему, и вот чем это обернулось. Кожаные ремни натирали окровавленные запястья, а открытые рваные раны на всём теле сильно кровоточили. Такое чувство, будто они начали гнонится.. А, нет, это он сам гниёт изнутри. Он не понимает почему ещё жив, почему время от времени его лёгкие наполняются воздухом. Больно. Искусственно созданные им личинки залезают ему через уши, такое чувство, прямиком в мозг. Проходятся по его стенкам своими маленькими лапками, откладывают внутри свои яйца. Таких же лечинок можно увидеть между кусков мяса на его ранах. Он полон ими. Это мерзко, но к этому можно привыкнуть. Дазай привык... А он чем отличается? Он не может говорить. Недалеко от пытачного кресла лежат вырванные гланды.
Только хрепит время от времени, не понимая, почему ещё жив. Он давно должен был умереть, это было бы правильно. Но он не позволяет. Не даёт обрести покой.
И это самое страшное.
Слышатся тихие шаги и дверь тихо приоткрывается. Запах металла заставил чуть скривится и прикрыть веки. Его взяли одной рукой за подбородок, заставив опрокинуть голову, а второй провели острым ногтём по щеке, тем самым распоров её. Кровь начала стекать по подбородку и по чужим холодным пальцам. Послышался смешок:
-Скоро я вылечу тебя, Чуя, - провёл рукой по грязным рыжим волосам, огладив макушку, - они тоже помогут, - легко подул на длинные ресницы, - ты сможешь обрести счастье здесь, со мной.
"Скоро ты будешь здоров"
