В этом безумном мире уверенность не в ходу. Она смехотворна для непредсказуемых, она для наивных и глупых. В этом перевернутом мире свои законы, свое сумасшествие, отпугивающее здравомыслие. Куда ни сверни, всюду сюрпризы и маски, и люди за ними, как подарки на Рождество: могут оказаться бесполезными и ничтожными, а могут быть самыми желанными, самыми... опасными.
Взгляды полны безумства, игра и азарт затмили разум, поселились вместе с жаждой, которую бы утолить кровью на губах, жжением на коже от жестких прикосновений. Оскал зверя, ничего человеческого. Черные глаза ядовитые, пронизывающие. Или же медленно нанизывающие на острие с мучительным наслаждением. Как больно.
Больно, что недостаточно больно!
Игра будет бесконечной.
Игра будет до самой смерти.
***
Длинные пальцы осторожно гладят клавиши фортепиано. Глаза прикрыты, слух напряжен. Он берет тем, как проникает в глубины души своей музыкой, как задевает каждую струнку, каждое воспоминание и эмоцию, пуская по коже слушателей мурашки. Он хорош, безусловно прекрасен в своем волшебном исполнении. Настолько, что в его собственном горле ком образуется. Он и сам себя затрагивает, свою душу, свою внутреннюю составляющую. Каждый раз, как впервые слушает мелодию, выливающуюся из-под его пальцев, почти невесомо летающих над черно-белыми клавишами. Как же красиво. И девочки с других курсов, пришедшие послушать его исполнение, чуть ли не задыхаются. Одна уже платком влажные глаза утирает, другая тяжко вздыхает. Никто не равнодушен, каждый затронут музыкой, каждый стал ее частью, пока она звучит, и, исполняющий ее уверен, звучать она не перестанет даже после. Под веками скапливаются слезы, пальцы двигаются быстрее, музыка становится громче, чувственнее, пока наконец не затихает весьма драматично и эффектно. В аудитории начинают хлопать. Он открывает блестящие глаза и смотрит на преподавателей, которые оценивают его способности, чтобы поставить итоговую оценку. От нее зависит будущее парня, мечтающего добиться высот в музыке. Чуть ли не каждую ночь ему снится, как он выступает в Карнеги-холле и стоит в свете прожекторов, с улыбкой наблюдая за летящими на сцену розами, после чего благодарит зрителей низким поклоном и...
— Это не то, что я хотел услышать, Мин Юнги, — ледяной голос декана жестоко рассеивает облачко мечтаний над головой парня. Студенты-зрители, пришедшие посмотреть на его выступление, негодуют, тихонько переговариваются и совершенно не понимают, в чем проблема.
