Объяснения:
Эм я хочу сказать, что если вам не понравиться мой фф прошу прощения, но всё таки это моя фантазия. Принимаю критику в лёгкой форме.
Подростковая пора в моей жизни может быть охарактеризована двумя совершенно противоположными по смыслу словами: отвратительная и прекрасная.
Начну, пожалуй, с самого начала. Зовут меня Каоми Футаба. Родилась я двадцать пятого июля тысяча девятьсот девяностого года. Мои родители – Футаба Изаму и его супруга Футаба Хикэру– к тому моменту уже имели одного ребёнка в семье. Это был мой старший брат Кио, которому едва минуло тринадцать лет. Впоследствии он будет убеждать всех, что ему претила мысль о том, что в устоявшемся семейном порядке появится новая переменная в виде младшей сестры. Однако бабуля по материнской линии, которая после моего рождения ещё несколько лет пребывала в мире живых, раскроет мне самую главную тайну Кио. По её словам, первые дни после моего прибытия домой он будет постоянно крутиться возле кроватки, проверяя, всё ли со мной хорошо и не нуждаюсь ли я в чём – нибудь, что он обязательно сможет достать. По мере моего взросления, подобные проявления заботы и внимания будут заметны чаще, хотя сам брат никогда в жизни не признается в том, что питает ко мне нежную братскую любовь.
Мама и папа, насколько я могу судить, по словам той же бабули, очень сильно ждали меня. Стоило им узнать, что скоро их семью ждёт пополнение, так они сломя голову побежали в магазины детской одежды и скупили все девчачьи принадлежности, даже не сомневаясь, что ребёнок будет именно женского пола.
Папа всегда говорил, что он очень хотел, чтобы я выросла человеком с широкой душой и большим сердцем, поэтому они предпочли именно это имя. А Кио, будто желая немного ужалить меня, в противовес папиным словам заявлял, что в самый ответственный момент отец просто ошибся и вместе выбранного Наоми написал Каоми. Говорить я пока не умела, поэтому оставалось лишь смотреть на брата большущими серыми глазами и агукать, одаряя его беззубой улыбкой.
Кио пыхтел, словно паровоз, закатывал глаза и надувался, обиженно рассматривая меня, но никуда не уходил и оставался рядом со мной до прихода родителей, чтобы я не навредила себе своим излишним любопытством.
Семья у нас была действительно хорошая. Так, по крайней мере, казалось мне, несмышленому младенцу, который только и умел, что ползать по полу, издавать совершенно не читаемые звуки и бездумно пялиться на очередную подаренную кем – то из знакомых или друзей семьи игрушку.
