Моя кровь ||18+

Глава 12

От лица Фрейи Миллер:

***

Он больше не приходил ко мне. Не проводил со мной время. Я потеряла сон, постоянно думая в чём же моя ошибка. Почему единственный человек, в котором я нуждалась, ушёл от меня? Не физически, к сожалению. Когда мы виделись, хоть и случайно, он вел себя словно ничего не произошло.

Он ненавидит меня. Не хочет.

Вокруг меня не оставалось людей. Возможно, я не была достойна любви.

***

Люди всегда пытаются материализовать боль. Болит душа. Разрывается сердце. Тяжесть в груди. Бросило в огонь.

Но моя боль не материализуется. Её не описать. Не передать.

От меня ушла моя последняя надежда.

***

Мне не хочется умирать. А может и хочется, но не достаточно, чтобы действительно умереть. Не знаю. Мне просто не хочется быть здесь. Не хочется существовать. Я хочу просто испариться. Ибо даже простое существование кажется чрезмерным усилием.

***

В Италии у нас работала кухарка по имени Аннет. Женщина средних лет, со светлыми волосами. А может просто седеющими. Она была неразговорчивая. Я не знала откуда Аннет или её национальность. В её внешности не было мне знакомых европейских или американских черт. У неё было странное лицо: не уродливое, но и не красивое. Такое, словно ты его где-то уже видел, но не помнишь где.

Мы никогда не общались, пока в один день она не села рядом со мной в саду. Я часто сидела под деревом, просто наблюдая за фонтаном, когда мне было одиноко. С того момента мы часто проводили время в тишине. Пока она не умерла. Мне тогда сказали, что она уехала. Но я знала, что она убила себя.

Иногда она приносила блокнот и ручку с собой на наши посиделки и что-то оживлённо писала.

Однажды я осмелилась спросить, что она так усердно записывает. Она ответила, что это письмо в другую реальность.

— В другую реальность? — спросила я.

— В реальность, где я счастлива. Где мой сын не умер на войне. Я пишу письмо туда, рассказывая, что происходить здесь и расспрашивая о жизни там. Я бросаю их в море, когда заканчиваю писать.

Она достала из кармана стопку бумаг и бегло пролистала их. По сей день мне помнятся некоторые заметки, которые мои глаза быстро успели прочитать — «Ты счастлива, Аннет?», «Поцелуй Майкла от меня, скажи, что любишь его и никуда не отпускай его!» «Ты готовишь морковный суп Лорену каждую среду?», «Не забывай, согревать его подушку». «Я простила тебя, Аннет. Просыпайся каждый день перед рассветом и молись. Живи счастливо».

Тогда я не понимала, зачем так делать.

Сегодня я подошла к письменному столику и, вырвав листок, написала:

Дорогая Аннет,

Из тех немногих дней, когда мы обменивались короткими репликами, ты спросила меня, кем же я хочу быть, когда вырасту.

Когда я ответила, что не знаю, ты сказала, неважно кем я буду, лишь бы была хорошим человеком.

Пока я ещё даже не научилась быть человеком.

Спроси меня, кем же я хочу стать, когда выросту, опять.

Я надеюсь, ты вместе со своим сыном счастлива, Аннет. Пусть кто-то из нас будет.

***

Эта неделя была перерывом перед экзаменами. Поэтому я имела роскошь лежать и грустить без чувства вины.

Я знала прекрасно, что люди думают обо мне. «Избалованная девчонка. Люди тут борются за собственную жизнь каждый день, а она страдает от ничего не делания».

Знаю я это потому, что когда у меня обострилась дистимия*, эта была фраза одной из моих гувернанток.

И каждый раз, вспоминая эти слова, они вонзались в меня, как остриё копья, заставляя меня чувствовать себя ещё более убого и беспомощно.

За это время Жаклин мне писала однажды. Она сказала, что будет рада увидеть меня, когда я захочу. Я была благодарна ей за то, что она на меня никогда не давила.

Оскар, с другой стороны, приглашал меня к себе. Очень настойчиво. И как бы я сильно не пыталась отказаться, он настоял на встрече в следующий вторник.

Сегодня, садясь за стол, чтобы написать очередное письмо Аннет (это было единственным занятием, которое помогало мне), я нашла записку.

«Мы страдаем не потому (ЧТО мы думаем?), а ПОТОМУ ЧТО думаем».

Записка была безымянная. Но мне не нужна подпись, чтобы знать, кто её написал.

*Дистими́я, или дистими́ческое расстро́йство (от δυσθυμία — «уныние, подавленность, печаль»), — хроническое расстройство настроения с теми же когнитивными и физическими проблемами, как и депрессия, но менее тяжёлое и более продолжительное.