Где ты?

Кан Сыльги.

Кан-Сыль-ги.

Прекрасное имя для прекрасной девушки, которая находится у меня на виду двадцать четыре часа семь дней в неделю и не знает о том, что я рядом с ней. Всегда на расстоянии вытянутой руки у неё за спиной. Я многое вижу: как она улыбается, поправляя волосы, смеётся, учит напряжённо лекции, готовясь к сдаче контрольных и лабораторных, разбирается в деканате с преподавателями, которые что-либо ей сделали. Я знаю наизусть все имена, которые досаждают ей, знаю лицо каждой её подруги и с удовольствием избавил бы её от недругов, которые заполняют коридоры университета и смотрят на эту девушку, словно животные. Животными они и являются — своими мерзкими звериными инстинктами они оскверняют её руки, её тело своими объятиями, прикосновениями. Мерзкие твари, они не имеют никакого права даже подходить к ней, дышать тем же воздухом, что она, видеть её чистый ангельский лик. Она прекрасна, как дышащий жизнью цветок, свежа, как роса на траве рано утром, никем не осквернена, как святая.

Только где ты сейчас, Кан Сыльги?

Вот она — у окна в коридоре, в руках бутылка с водой, а рядом одногруппница из числа подружек, а между ними разговор о какой-то пространственной теме. Сыльги слушает рассказ о том, какое прекрасное бельё подружка купила на прошлых выходных, как кожа в нём дышит и как же её парень легко его снимает. Кан только улыбается на такие реплики; у неё нет парня до сих пор, пускай она учится уже второй год в университете, на неё только смотрят, только взглядами кусают да пытаются оттяпать хотя бы половину того великолепия, что она скрывает под своей одеждой. Я знаю, о чём говорю: я живу в доме напротив её, из моего окна торчит телескоп, и я каждый вечер смотрю в окошко её комнаты. Сначала она кладёт сумку на стол, вздыхает тяжело, убирает тёмные шелковистые волосы в хвост, а потом начинает раздеваться. Блуза, чистая и отглаженная, вешается на вешалку, потом снимается такая же чистая юбка в лёгкую клетку: красиво и совершенно не раздражает, и девушка остаётся в одном нижнем белье. Оно каждый раз разное, будто комплекты не повторяются, а сегодня Сыльги в бежевом, красивом, подчёркивающем точёную фигурку, я сам видел, как она утром, проспав немного, выхватывала, стоя в одних трусиках, из шкафа бюстгальтер, прятала в нём свою грудь и спешно одевалась, чуть ли не плача. После того, как она снимет и блузу, и юбку, она скидывает лифчик и совершенно не стесняется своего тела, а там было на что посмотреть: округлая форма груди так и манит пальцы, тёмные соски-горошины возбуждают с такой силой, что хочется сейчас же прийти к ней и целовать до исступления. Она недолго ходит полуголой, выхватывает из шкафа халат, скрывая своё тело, и полотенце, и идёт мыться. У меня нет дополнительных глаз в ванной комнате, хотя я уже прикупил и отмычки, и скрытые камеры, остаётся лишь подгадать момент, когда Сыльги нет дома. Тогда я увижу её всю в евином одеянии, наслажусь открывшимся видом, почувствую её всю даже сильнее; обнажённые люди — раскрытые книги, их можно читать по слогам, построчно, наблюдать всю их жизнь на коже.