Когда стало смеркаться, Джулиан забеспокоился о ночлеге, а Габриэль — о Дафне. Очень давно она приезжала к ним в Лейавин. Он помнил женщину, похожую на отца. У неё были длинные тёмные волосы, худые руки и печальное лицо. Но Габриэль не верил воспоминаниям трёхлетнего ребёнка. Возможно, её образ он выдумал гораздо позже. Достоверно он помнил лишь то, что мать не любила Дафну, а отец часто писал сестре ночами в свете старой лампы. Иногда случайные люди приносили ответные письма. Если отца не было дома, мать складывала конверты на комоде и никогда не вскрывала их. Однажды Габриэль проявил любопытство и принялся расспрашивать мать об адресанте и содержимом письма. Она ответила холодно: «Это касается только твоего отца и его сестры. Не нас с тобой». После этого Габриэль больше не пытался говорить с ней о Дафне.
Джулиан остановил коня, спешился и свернул с дороги на небольшую окружённую лесом поляну. Внизу, чуть поодаль, шумел Нибен. Так что, пока мужчина возился с костром, Габриэль взял котелок и спустился к реке. Нахоженная частыми путниками тропинка была крутой и скользкой, лошадей на водопой водили дальше.
Оказавшись на берегу, Габриэль снял сапоги и одежду, зашёл в воду и зачерпнул котелком там, где было поглубже. А потом не удержался и нырнул. И наступила тишина. Все звуки вокруг и мысли в голове вдруг померкли. Не было ни страха, ни боли — только бесконечные дали тёмных холодных вод. Габриэль смотрел сквозь них и ничего впереди не видел. Он не знал, есть ли там, впереди, жизнь.
Когда в груди стало гореть, Габриэль вынырнул, провёл руками по лицу и вышел на берег. За день в седле он пропах лошадьми и устал настолько, что тело ныло от боли, но сейчас, в водах Нибена, он на мгновение почувствовал себя дома. Здесь было свежо, свободно, пахло сыростью и лесом. Как в Лейавине.
Над деревьями уже вился тоненький дымок, и, подхватив котелок, Габриэль пошёл к лагерю. Джулиан не только развёл костёр, но и разложил на земле тонкие спальники и даже соорудил над одним небольшой навес из еловых веток.
Габриэль поставил котелок ближе к огню. Джулиан чему-то улыбался.
— Ну как ты? — Габриэль не знал, что ответить, поэтому развёл руками. Тогда стражник продолжил: — А я вдруг понял, как мне, оказывается, этого не хватало. Дороги, ночного костра в лесу, запаха дыма и сосен, гугуканья лошадей… Раньше я много путешествовал, пока не осел в Лейавине и не нанялся в городскую стражу.
