-Знаешь, моя душа похожа на кусочек марли, выполосканный в чьих-то отходах, истоптанный, грязный, противный. Иногда у меня создаётся ощущение, что в душе у меня не кошки скребутся, а свиньи трутся своими грязными жирными боками об неё. Хотя кому я это говорю, твоя душа-лоскут дражайшей парчи и говори я, не говори, тебе не понять, а ладно, чего терять то, не так ли? Знаешь, зимой моя душа увядает, хотя нет, она увядает весь год, но зимой особенно сильно. Мне иногда даже кажется, что если до неё кто-нибудь дотронется, нет-нет, если подует лёгкий ветерок, она рассыплется пеплом, как рассыпается по обыкновению первый снег, когда дети, так ждущие его, начинают строить из этой ледяной муки снеговика.
Ах, как я боюсь, что она рассыплется, но одновременно я с нетерпением этого жду, ведь тогда я перестану чувствовать, и будет легче жить. Буду как куклы.
О, Всевышний, покажи милость свою подари мне новую душу, хоть я и смею так говорить, а бездушным существом жить страшно. Только бы душа не рассыпалась, только бы...
По комнате кружился пепел, странная ни на что не похожая чёрная пыль, мой друг уронил бокал, и тот, тонко звякнув, разлетелся на тысячи осколков. Я вздохнул, пожал плечами, взглянул на друга и то ли с сожалением, то ли с радостью сказал:
-Рассыпалась.
Друг, казалось, окаменел, я до сих пор представляю, как звенел тогда в его ушах мой голос и как онемевший мозг не мог понять происходящего. Не зная плакать или смеяться, я встал, подошёл к столу и, порывшись в ящике, достал белый как снег кристально чистый кусочек марли.
