Lumihiutale

Алая Роза

Волосы у Кая теперь совсем белые, и у него начинают выцветать глаза. На все расспросы Кристал Юна лишь безучастно пожимает плечами:

- Какое тебе дело до этого человека?

«Человек» в её устах звучит пренебрежительно, но Кристал не отступает. Она и сама толком не знает, почему она так обеспокоена судьбой этого смертного, но она привыкла доверять себе. А сейчас Кристал больше всего хочет знать, что же с ним происходит.

- Глупая малышка, Кай – забота Госпожи, - Юна проводит гребнем по пушистым белоснежным волосам младшей сестры, и та щурится от удовольствия. – Она знает, что делает.

Кристал бы и не волновалась особо, но Кай, её Кай меняется не только внешне. Его взгляд больше не переливается северным сиянием, теперь он не смеётся так, что ей хочется растаять у его ног, и почти не греет замёрзшие руки своим жарким дыханием. Только бродит меж стен огромного Дворца, выспрашивая у сестёр о Вечности, и в его взгляде с каждым днём всё больше льда.

Даже касаться его теперь не так больно.

Всё это Кристал ни за что бы не стала рассказывать ни Юне, ни кому-либо другому, но Юна умная и проницательная, ей и не надо ничего говорить. Она присаживается на корточки перед Кристал и берёт её изувеченные ладони в свои – изящные и тонкие, словно вылепленные из снега гениальным мастером:

- Послушай, сестрица, с каждым днём Кай всё ближе и ближе к Вечности.

Кристал долго любуется совершенными руками старшей сестры, затем поднимает на неё глаза:

- А что с ним будет, когда он, наконец, познает Вечность?

Юна прячет глаза, но Кристал успевает заметить в них жалость.

- Он ведь не снежинка, сестрица. Такие, как он, из плоти и крови, могут познать Вечность, только отринув всё невечное.

И хотя Юна в высказываниях предельно осторожна, Кристал всё равно понимает недосказанное: недаром другое имя людям – смертные. И, тем не менее, она хочет это услышать, подтвердить догадку:

- Что же с ним станет?

Юна вздыхает.

- Как думаешь, почему Госпожа против того, чтобы наши гости гуляли по её саду?

Кристал не знает и искренне недоумевает, к чему тут это. В глазах старшей сестры вновь мелькает жалость, когда она говорит: