Lycris drabbles / Драблы по Ликрис

О чём мечтают пауки?

      Неизменно мертвый взгляд, в глазах ни искры, ни желания изменить свою жизнь к лучшему — лишь желание вскрыться. Пустота блаженная, почти манящая, к какой хочется прикоснуться, зная наверняка, что та оттяпает тебе пальцы прямиком до костяшек, сразу же проглатывая, а потом улыбаясь до того мерзко, но будоражаще, что становится не по себе и мурашки бегут по коже.

      А по венам пульсирует желание выжить.

      В подобной атмосфере сделать это непросто. Однако привычно всё же. Привычный устой, не желающий меняться, возвращаясь на круги своя. Уже который месяц.
Уже который месяц эта маска на лице, мешающая ровно дышать. Уже который месяц сверкающие пятки и полностью стертая подошва обуви. Этого не изменить. Этого не отнять.

      Лишь выживать учиться.

      Выживать и надеяться, что однажды станет лучше.

      Не станет.

      Не станет, пока на пауков наседают толпой. Не станет, пока за ними следуют по пятам, стоит лишь увидеть эту маленькую, почти незаметную картинку на правой руке. Лиза скрывает её под рукавом кромешно-черной толстовки, низко опуская голову. Отросшие темные пряди прикрывают лицо, словно за ними действительно можно укрыться.

      Прятаться, бежать.

      Привыкать.

      Это всё, что ей остается.

      Спускается в метро, надеясь, что там удастся сбежать от преследующей толпы. Утопает в чужих взглядах, прикованных к ней, словно она отброс общества. Теряется в них, быстро перебирая ногами, когда слышит шумное дыхание за спиной, топот ног и оклики.

      То, что девочек не трогают, — несусветная чушь. Для оффников нет ничего святого. Нет никаких правил, укоренившихся со временем, лишь глупая жажда отомстить. Лиза не помнит, за что. Не помнит, с чего началось. Теперь лишь на подкорке мозга глупое желание снова бежать. Снова прятаться.

      А может Лиза просто перестала быть похожей на девочку: ходит в растянутой байке, клетчатых штанах, забивает свое тело татуировками, пусть и главная из них пестрит опасным, выпускающим клешни пауком между её большим и указательным пальцем, и поглубже зарывается головой в капюшон, сбрасывая на лицо темные пряди.

      Рот всегда закрыт маской. Потому что всё, что им велено, — молчать.

      Видит мента, стоящего на станции, и сворачивает, почти переходя на бег.