Дьявол сидит в первом ряду

4

Новый Орлеан встретил нас ароматом сырой земли и специй. Было жарко и влажно, а от этого сложно дышать. Но больше всего меня поразило обилие темнокожих людей со светлыми глазами, и их искаженный английский язык. Я подозревала, что и сама не слишком хороша в английском, недостаточно практиковалась, так как собиралась всю свою жизнь провести в общине. Но речь этих людей была еще хуже моей. Правда, недопонимание сглаживали гостеприимство и манеры. Здесь все были очень доброжелательными и приветливыми. А ко мне, кроме как «мисс» не обращались. Мужчины при разговоре снимали шляпы и учтиво кланялись. Мне такое общение было по душе. Ни в какое сравнение с английскими мужчинами севера. К тому моменту как мы нашли жилье, мне показалось, что я могу довольно сносно понимать акцент жителей Луизианы. Мне здесь нравилось.

Но ровно до тех пор, пока мы не оказались во Французском квартале, где нам и следовало искать Марию Лаво. Здесь было ужасно шумно, люди танцевали прямо на улицах, превращаясь в сплошной движущийся в ритме звучащей повсюду музыки поток. Двери заведений и лавочек, которых в этом районе было с избытком, стояли настежь распахнутыми. С витрин свисали яркие полотна тканей, уродливые куклы и различные обереги.

– У-у-у-у, – пробормотал Сэм. – Как тебе куклы вуду?

– Куклы... вуду? – пробормотала я, задерживаясь взглядом на очередном уродце.

– Да, – вместо Сэма ответил Грэг. Глаза брата восторженно сверкали. – Здесь практикуют древнюю магию. Магия вуду, так она и называется. Можно сделать куклу, в которую зашивают что-то принадлежащее обидчику, и таким образом можно причинить ему боль.

– Отвратительно, – констатировала я. – Это уж точно дьявольские происки.

– Брось, Грета, – засмеялся брат. – Я ни секунды не верю, что это работает. Просто часть ритуала людей с другой верой.

Все это было богохульством. Весь этот город сочился богохульством. На очередном широком проспекте мы встретили похоронную процессию. И что же они делали? Танцевали и радовались, следуя за гробом с покойным. Даже мужчины, что несли несчастного на кладбище, пританцовывали. Это уже никуда не годится. Не в силах выносить гвалт и громкие гортанные выкрики этой процессии я шмыгнула в переулок, а парни последовали за мной. Я шла быстрым шагом, прижимая к себе сумочку обеими руками, пока гвалт не стих.