Лежа ровно на середине кровати, Орхидея смотрит в потолок, не сводя взгляда с одной точки уже часа два, если не три.
Громко выдыхая, девушка переворачивается на бок и резко поднимается, садясь на краю кровати, после чего накрывает лицо руками.
Смотря сквозь пальцы на настенный календарь, аморалка понимает, что уже давно бы пора сместить ползунок.
Вставая на ноги, Дея подходит к календарю, и дотрагиваясь до яркого бегунка пальцами решает передвинуть его к нужной дате. Но это желание пропадает, когда она пытается вспомнить, какое сегодня число, прикинув, сколько уже времени прошло со дня, на которое показывает красное окошко.
Десятое мая... Теперь это ее ненавистный день.
Всего лишь не туда свернули, решили поехать по короткому пути, срезать. А в итоге?
В итоге вступили в драку, которая закончилась пулевым ранением в грудь Влада, практически летальным исходом и комой.
Орхидея уже потеряла счет времени его нахождения в больнице.
Первые дней пять, если не неделю, Дея звонила в приемную каждый день по два раза с наивной надеждой услышать хорошую новость, но каждый раз из трубки доносился монотонный однообразный ответ, сводящий с ума.
«Владивосток Морал, Ист. Состояние оценивается как тяжелое. Находится в коме. Мы Вам обязательно перезвоним, когда он придет в себя».
В середине второй недели девушка лично пришла в больницу, но не выдержала рядом с больничной койкой мужчины и минуты.
Один только взгляд на раненное тело аморала — и ее бросило в дрожь, а к горлу подступило скромное содержимое желудка: умиротворенное лицо, будто Владивосток уже действительно умер, множество трубок по всему телу, штук пять страшной на вид разной медицинской техники по всей палате, и, собственно, койка, на которой Морал с трудом помещался.
Если бы красноволосая не пила каждый день валерьянку и снотворное, чтобы поспать хотя бы часа два, стараясь не думать о состоянии Влада, и том, как этой ситуации можно было избежать, она бы посмеялась с того, как мужчина с трудом умещается на этой кроватке.
Но Орхидее хочется плакать, громко крича.
Единственный раз девушка позволила себе поддаться эмоциям, и даже показать их другим, в том числе совершенно незнакомым людям в момент, когда она, с истекающим кровью телом на плечах, тормознула машину, заставила водителя отвезти их до больницы, параллельно с этим пытаясь оказать Владу хоть какую-то первую помощь, как он учил, и как Дея умела, а после затащила его в больницу на своих руках, истерично умоляя принять голубоглазого в срочном порядке, к тому моменту уже и забыв свой излюбленный метод убеждения в виде пушки у горла.
Орхидее было так страшно... аморалка не может словами передать, какой ужас творился внутри нее те пять часов, пока она везла Владивостока до больницы и ждала у самых дверей операционной.
От слов врача о том, что если девушка опоздала еще хотя бы на минуту, то мужчину бы уже не спасли, стало только страшнее.
Дея отчетливо помнит, как в итоге не выдержала напряжения, и закричала зверем на всю больницу, когда узнала, что Влад будет жить.
Элиста с Биробиджаном, кажется, на пару секунд даже забыли о раненом сыне, находясь в ужасе от этой картины.
Никогда им еще не доводилось видеть красноволосую такой.
Подходя к холодильнику и открывая его, Орхидее не хочется даже любимого пива, давно ожидающего своего часа в дверце.
Может, набухаться было бы вполне действенной мерой успокоения нервов, если бы от одного только взгляда на эти яркие банки на ум не приходили множественные веселые посиделки с Владом после тяжелого дня, неотъемлемой частью которых всегда было пиво.
Это самое пиво.
Скоро уже месяц, как оно стоит в холодильнике.
Дея купила его ночью с десятого на одиннадцатое, возвращаясь домой, надеясь пропустить несколько банок и прийти в себя, но не смогла и глотка сделать, стоило только открыть его.
Пришлось вылить в раковину, обойдясь простой водой.
Но все же стараясь игнорировать напитки, она берет с нижней полки одиноко стоящую миску с овощным салатом — единственное, что девушка ест на протяжении нескольких недель.
Выходя на балкон, Орхидея прижимается спиной к стене дома, вдыхая прохладный ночной воздух и начиная весьма шумно поедать остатки блюда, стуча ложкой по дну плошки.
С утра придется нарезать и заправлять новую порцию. Хотя, возможно, аморалка снова обойдется одной водой.
В обычное время нормально, когда полки холодильника трещат от количества наготовленной еды.
Влада не редко посещает острое желание приготовить множество вкусных блюд, так еще и за раз, а красноволосой ничего не остается, как возмущаясь помогать ему готовить, внося в меню и свои пожелания.
После они всегда раздают большую часть еды кому только можно: родителям Влада, членам Морал, и особенно тем, кто живет с ними в одном доме, Ромке и Эдельвейс, если повезет, то даже особняку Эльдорадо перепадет.
Все так привыкли к их щедрой раздаче вкусных, свежих блюд, что на ментальном уровне чувствуют, что что-то не так, когда почти как месяц никто не подходил к двери и не предлагал тазик того же плова, например.
А одной Дее совсем не хочется много готовить... ровно как и есть.
Хотя девушка давненько не смотрелась в зеркало, ремень на шортах прекрасно оповещает о том, что она уже успела похудеть. Другой причины, почему Орхидея может затянуть его туже, чем раньше, определенно нет.
Влад быстро замечает все изменения ее тела.
О наборе веса аморал Дею никогда не оповещает. Мужчина прекрасно знает, что голубоглазая как быстро набрала, так быстро и сбросит, как только спокойные дни отдыха закончатся, и снова начнется разного рода беготня. В крайнем случае парочка особенно упорных тренировок решит этот вопрос на раз-два.
А вот о сбросе веса Владивосток разговаривает с ней всегда.
Уже была ситуация, когда из-за стресса красноволосая за полторы недели сбросила пять килограмм. С небольшим телом девушки и таким же весом подобная разница очень ощутима и заметна внешне, и первым, кто об этом забеспокоился, был Влад.
Аморалка пыталась достигнуть успокоения и через убийство человека, что нанес в той потасовке Владу практически смертельный удар.
Но в конечном счете она только прострелила ему руку, не найдя в себе сил отнять жизнь у того, кого вечером ждут дома любящие его люди.
В отличие от подобных ему Орхидея не способна даже просто выстрелить в сторону человека, зная, что у него семья и дети.
Но в данном случае произошло исключение.
Все же просто взять и отпустить того, кто чуть не застрелил самого дорогого ей человека, прочитав нотацию о том, что у Влада тоже есть семья и люди, которые его любят, она не могла.
Глупо и наивно полагать, что заядлого аморала эти лекции хоть чему-то научат. Хотя вряд ли научит и такая несерьезная рана.
Но если бы не этот благородный принцип никогда аморалка бы не встретила самых замечательных людей, без которых теперь не представляет свою жизнь.
Хотя они с Владивостоком никогда не говорили на эту тему, но Дея более чем уверена, что Влад благодарен ей, что в решающий момент девушка не добила его отца и даже помогла тому спастись.
Вряд ли бы мужчина был так благосклонен и добр к человеку, что все же убил члена его семьи, и это еще не беря в расчет кодекс чести Морал.
Да и Элиста определенно никогда не полюбила бы голубоглазую, держа в голове тот факт, что Орхидея убила ее мужа — человека, с которым она прожила бок о бок более тридцати лет и пока не планировала расставаться.
— Вроде мы и аморалы... — вздыхает она, чуть ухмыляясь своим мыслям, — а все равно... почему-то так бешено одержимы этими паршивыми чувствами любви и привязанности...
Ставя чашку в раковину и выключая на кухне свет, Дея идет обратно в комнату одеваться.
Затягивая ремень впервые за несколько дней, она понимает, что уже сбросила около десяти килограмм, и от этого осознания становится лишь хуже.
Красноволосая не помнит, когда весила хотя бы приблизительно так мало... В период восстановления после чудесного спасения Владом девушка весила и то больше.
По идее это вполне нормальный вес для ее роста, но не в случае Орхидеи, когда килограммы уходят в мышцы.
Аморалке кажется, что она успеет сойти с ума, прежде чем Владивосток откроет глаза.
Никто не дает гарантии, что он не пролежит так все следующие десять лет.... И ровно так же никто не обещает, что Орхидея продержится еще хотя бы неделю.
Выключая телефон, голубоглазая оставляет его на столе, рядом кладутся ключи от квартиры и мотоцикла, туда же черные солнцезащитные очки.
Насыпая достаточно корма в автоматический раздатчик, девушка проходит мимо дивана, быстро гладя еще спящего Морожку, и запивая водой несколько таблеток успокоительного залпом, уходит из дома, закрывая входную дверь только до щелчка.
У нее больше нет сил оставаться в этой одинокой квартире, пока у Морал трудное время, что даже болтливость Элисты не заставит женщину зайти к Дее хотя бы на десять минут. Ей бы до ночи дожить, отдохнуть часов шесть, и снова за работу.
Орхидея прекрасно все понимает...
И прекрасно понимает, что не хочет больше находится на территории Морал до тех пор, пока Влад по крайней мере не придет в себя.
На календаре десятое июня. Уже минул месяц.
