к тебе вернётся моя боль.

part 4.

Девушка, долго думала над словами шатенки,
«я знаю тебя, уж больше года. Когда я тебя впервые увидела, во мне вспыхнуло пламя…»
Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке.

«я решила: наша встреча – это единственное, что в моей жизни случилось правильно…»
Ясные, чуть-чуть влажные голубые глаза смотрели оживленно, умно и кротко.

- привет?

-  лис? да я слушаю?

- давай встретимся? это срочно.

- что-то случилось?

- у фонтана, в 3. не опаздывай. – Как часто бесы стараются рассорить людей, ввести в бесовские смущение, заставить делать гадости друг другу. Причем мы люди даже не понимаем этого.

- лис, о чем хотела поговорить?

- джен. – девушка занервничала, она никогда не называла ее таким именем. Она и сама удивлялась тому спокойствию, что у неё получалось сохранять в столь накалённой атмосфере.

- я слушаю?

- что ты имела ввиду, когда проболтала: «я уже давно не безразлична к тебе?»

- я… – начала она и осеклась. Ком в горле мешал говорить. Да и что толку объяснять?
Эти чистые голубые глаза пылали гневом, как и её собственные.

- джен, это правда?

- лис, успокойся, дай мне договорить.

- почему ты скрывала это от меня?! – Я сглотнула ком в горле. Меня охватил жар, голова закружилась.

- я не могла, боялась, тебя потерять. Лиса, пожалуйста. Дай мне шанс, умоляю, – наступило молчание. Обе девушки молча смотрели друг другу в глаза, как будто понимали другу друга. Только по временам в мутных, зеленых глазах загоралось нетерпение.

- хорошо, но я многого не обещаю, – бледное лицо
шатенки вспыхнуло, ее как будто всего передернуло. Глаза девушки, загорелись от радости.

- привет, ты где?

- привет, милая. Я дома, – ее спокойствие и мягкий голос, ободряли Лису.

- бабушка дома?

- да. Сидит в гостинице.

- ясно. Хотела спросить, не хочешь приехать ко мне?
я хочу увидеться.

- я тоже, сейчас приеду. – Лиса, иногда пугала ее наивность, хоть она и была старше нее на 6 лет, она считала себя ее матерью. Которая отчасти пыталась защитить ее, оберечь от всего плохого.

- малыш? я соскучилась.

- привет. – шатенка, чмокнула ее в губы.
Приятно слушать её мягкий голос, и хороши её глаза. Очки не скрывают их ласкового блеска, но о делах и людях она говорит досадно, ребячливо, откуда-то издали; это удивляло и раздражало.

- посмотрим фильм?

- я думала, мы займёмся чем-то интересным, – она была настолько глупой, хрупкой и не порочной. Что Лиса иногда боялась целовать ее.

- не сегодня, – зеленоглазая сдула щёчки, намекая о том, что обиделась. Я никогда не воспринимала ее всерьёз. Она была малышкой для меня.
В ее зеленых глазах отражался свет вечернего солнца, лучи которого просачивались сквозь скроны высоких дубов.

- я скажу бабушке, что останусь у подруги на ночь.
– брюнетка кивнула.

Лунной ночью холод собирается в мириады фиолетовых крупинок, рассыпается перед нами, перед странным светом.
Сама луна, большая, беспристрастная, летела в темном небе сквозь редкий дым облаков, сквозь наше предчувствие. В мыслях луна была точкой, от которой отсчитывают начало, она довлела над всеми понятиями, определяла их, и был какой-то укор мне, немой, укор во мне, но такой силы, что я постоянно не забывала такое время.

- милая?

- м?

- я думала ты заснула. – шатенка, вновь чмокнула ее в губы.

- ты хочешь спать?

- немного. – она чувствовала, что ее веки тяжелеют.

брюнетка, неохотно встала с кровати. – пошли.

- знаешь, в детстве меня воспитывали в странных условиях.
Я бы предпочла, чтобы моя мама ругала меня и била. Но она не скажет ни слова, она только свалится на постель, и лицо у неё станет жёлтое, и веки у неё потемнеют, и голова у неё будет болеть, и жизнь для неё прекратится на несколько дней.
Она просто переставала со мной разговаривать, как будто бы меня и не существовало. А какой же этот стресс, для 6-летнему ребёнку. – Она рылась в шкафу, ища для шатенки пижаму.

- А что насчет папы?

- Он погиб, еще когда мне исполнилось 3 года.
И Мама постоянно винила меня в его смерти. А ударить меня, у нее рука не поднималась.

- мне очень жаль.