Капля яда-море счастья

Глава 1

– Вот ведь зараза! – Лютик еще раз пересчитал заработанные за выступление деньги. Получилось не густо, а точнее – совсем мало. Впрочем, это было неудивительно: на захудалом постоялом дворе почти не было посетителей. Наступающая на пятки война изрядно потрепала простых людей и их кошельки.

Выбор стоял не самый радужный: или ему хватит снять комнату, но тогда есть будет нечего, или он может запастись провизией в дорогу (уж на запас сухарей- то и солонины ему хватит, а то и рыбкой вяленой удастся разжиться!), но ночевать в таком случае придется в лесу. Прикинув все «за» и «против» и придя к выводу, что на дворе самый разгар лета, и ночи очень теплые, Лютик решил закупиться едой, а то заячье-ягодная диета давно стояла у него поперек горла.

Видно, боги были к нему милостивы: ночь выдалась ясная, звездная и безветренная, так что бард был рад своему решению. В такие ночи одно удовольствие лежать на опушке у костерка и любоваться переливающимися огнями небесных светил.

Он лежал на сложенном в несколько раз одеяле, закинув руки за голову, и смотрел в бесконечную сияющую черноту. Рядом – драгоценная эльфийская лютня, бережно завернутая в чехол. Играть не хотелось, хотелось лишь тишины, разбавляемой тихим потрескиванием дров да стрекотом сверчков.

Лютик усмехнулся: «Геральт сейчас был бы доволен. Наверное...»

Больше года он не видел ведьмака, с того дня, как Белый Волк сорвал на пытавшемся поддержать его барде всю свою злость. И хотя Лютик понимал, что сорвался ведьмак просто на эмоциях, что с таким же успехом под горячую руку, скорее всего, мог попасться кто угодно, легче от этого понимания не становилось. Скорее напротив, задевало то, что Геральт вызверился на единственного человека, которому он был небезразличен, который хотел поддержать и утешить.

Тогда Лютик вдруг очень остро ощутил тщетность своих попыток достучаться до того, кого считал самым близким другом, и даже более того... Стало обидно за потерянное время, пусть двадцать лет и не срок для долгоживущих. Еще зло брало на собственную неискоренимую глупую веру в лучшее, за искреннюю привязанность, которая была нужна, как собаке – пятая нога.

А еще обиднее то, что этот случай умудрился так сильно повлиять на его характер, что прежде не сгибался ни под какими обстоятельствами. Неуловимо, постепенно, жизнерадостный солнечный бард стал более спокоен, задумчив, иногда даже мрачен. Одиночество стало привлекать Лютика куда больше шумных компаний, разудалых пирушек и театральных вечеринок.