Гнилые цветы из сада моей первой любви (The Mandela Catalogue)

Свет в конце туннеля...

      — До завтра, Марк, — парень помахал рукой своему другу и направился к ожидающему его такси. Он шёл медленно, словно думал о чём-то и хотел было сделать, но не решался.
      — Пока... Цезарь, — Хитклифф застыл на месте. Он смотрел на удаляющуюся фигуру Торреса, но не мог понять, что заставляет сердце стучать так быстро, а ноги подкашиваться. Это был страх? Но чего? Неужели одиночества, которое настигнет парня, как только Цезарь захлопнет эту чёртову дверь этого чёртового такси, которое будто насильно увозит его друга из дома Марка, — Стой! — Торрес обернулся и вздрогнул от неожиданности, почувствовав, как Хитклифф приобнял его и совершенно невесомо, будто бы и не касаясь, поцеловал в край губ. Парни застыли, словно ожидая чего-то. Цезарь чувствовал, как сильно дрожал Марк, и этот страх был настолько силён, что пронизывал тело Торреса насквозь.

      — Я говорил тебе не делать этого… — парень передёрнул плечом, намекая на то, чтобы его друг убрал руку, так отчаянно вцепившуюся в его кофту.
      — Извини, — Марк отошёл от Цезаря, нервно посматривая в сторону такси. Торрес тяжело вздохнул. Хитклифф не мог понять, разозлил ли его порыв этой неясной нежности, или же тот винил себя за такую резкую и грубую реакцию.
      — Я напишу тебе, как только приеду домой, — Цезарь сказал это, не оглянувшись. Парень сел в такси, после чего всё же взглянул на бледного Марка сквозь оледеневшее стекло. На его лице появилась лёгкая улыбка, заметив её, глаза Хитклиффа чуть заблестели. Ему определённо этого не хватало.

Марк зашёл в дом и, проигнорировав мать, позвавшую его на ужин, вбежал в комнату, закрыв дверь изнутри. С самого детства ему было тяжело. Тяжело вставать с утра, тяжело ходить в школу, тяжело выбрасывать мусор, тяжело жить. Поначалу он не мог понять, отчего ему так сложно выходить на улицу, но с возрастом осознал. Всему виной был взгляд. Что-то давило на него, заставляло оборачиваться, озираться по сторонам и вздрагивать от каждого шороха. Каждую минуту это вязкое чувство преследования всё больше оседало на его плечи, придавливая к земле. Ему хотелось лечь и заплакать от отчаяния, от безосновательного страха, преследовавшего его каждую грёбанную секунду. Он не мог расслабиться, ведь это означало, что ему придётся стать уязвимым, и то, что наблюдало за ним, наконец-то появится. Оно не будет нападать сразу, сначала поиграет. Утолит любопытство, получив возможность приблизиться к беззащитному мальчишке. А после...
Родители Марка были слишком обеспокоены его частыми истериками и излишней осмотрительностью, доходящей до драк с младшей сестрой из-за того, что та зашла в его комнату, чтобы взять ручку.
«F60.0 — Параноидальное расстройство личности» — сказал серьёзный доктор, с какой-то необъяснимой злостью смотря на старших Хитклиффов, думая, что это они довели ребёнка до подобного состояния.
В руках Марка находились несколько бумажек, неразборчивым почерком на которых были написаны рецепты таблеток, что ему выписали после сеанса у психотерапевта. Мать аккуратно забрала их и погладила мальчика по голове. Он не знал, что всё это означает, лишь чувствовал некую напряжённость, осевшую в салоне их автомобиля.