Нежное безумие J.H.

Глава пятая

Ты заставила меня возвыситься,
хотя вела себя так мелочно.
Я хочу спрятать тебя ото всех и защитить от самой себя.
Джейден
– Эй, Джейден, слышал, что твои яйца еще мягче, чем у Тома Брэди. Может, стоит их использовать для снятия стресса?
Какой-то недоумок из Всех Святых рыгнул позади меня, сжимая пустую банку из-под энергетика и бросая в сторону нашей команды. Мы стоим друг напротив друга в долбаном туннеле, ведущем к полю. Да, у них есть туннель, будто это высшая футбольная лига. В целом у них все было оборудовано по полной программе, их предки, по всей видимости, выложили огромное состояние. Тем не менее наша раздевалка, предназначенная для гостевой команды, закрыта из-за затопления (читай между строк: Гас повел себя как обычно). По этой причине мы стоим в одном туннеле. Все вместе.
Игрок школы Всех Святых потерял сознание, как сучка, – здесь слишком жарко, бормотал он. Тренеры засуетились в попытке вызвать «Скорую» и быстрее найти ему замену.
Это первая игра сезона, и мы должны сделать чертовски крутое шоу еще до того, как выйдем на поле.
Наша команда не проигрывала никогда за последние пять лет. Пять долбаных лет. Так что затопим этот корабль за пару секунд.
Тренер Хиггинс вчера давал интервью для местной газеты. По его словам, если мы сосредоточимся, то победа у нас в кармане. Однако при нас он не показывает такого оптимизма и оказывает чести меньше, чем оказал бы козлам в футбольной форме. Это отстойно, учитывая, что мы лучшие в штате.
Перед игрой тренер сказал, что я должен сохранять голову холодной, а ноги горячими – никак не наоборот. Он в курсе, что противники прекрасно владеют манерой нести всякую чушь, но, кроме Найта, в защите никого нет: их игра слишком предсказуема. В мои планы не входило примирение с Гасом, но тренер настоял на том, чтобы мы положили конец соперничеству за пределами поля. Но я совсем не ожидал, что он притащит глазастика с собой.
Мы не разговаривали со вчерашнего поцелуя в раздевалке. Мы избегали взглядов, когда сталкивались в коридоре, делали уроки на кухне, старались игнорировать друг друга, пока Бейли несла всякую чушь на протяжении двух часов.
Но Дарья вступилась за меня перед Причардом – никто и никогда еще не делал ничего подобного, – я понимаю, что она говорила дерьмовые вещи тогда, чтобы скрыть хорошие намерения, поэтому меня не смутило оправдание, которое она придумала. Было что-то жалкое в том, как она отреагировала на домыслы, будто у меня есть девушка, но при этом позволила так с ней обращаться. Впрочем, она избалованная, богатая девчонка. Почему бы мне не воспользоваться этим?
Я не отрывал взгляда от поля, когда Дарья исполняла номер со своей командой. Ее миниатюрные юбка и топ с трудом прикрывали грудь и попку, и я знал, что не единственный, кто это заметил. Это словно смотреть на стереокартинку – задний фон размывается, а одна деталь начинает выделяться.
Цвета Лас-Хунтас красный и белый – поэтому очень легко увидеть, что на трибунах наших болельщиков абсолютный ноль. А что в Тодос-Сантос с другой стороны? В городе закрыт каждый второй магазин и висят таблички: «Закрыто. Ушли на игру».
Большинство же людей с нашей стороны сейчас в пути на ночную пятничную смену. Однако упорный труд – это то, на что у половины населения города, кажется, аллергия.
Я поднял взгляд на трибуны и заметил Джейми, Мел и Бейли. Они сидели рядом со своими соседями, и на них были кепки команды школы Всех Святых и футболки винного оттенка. Футболки были надеты наизнанку, поэтому никто не знал, что на них, кроме меня. Это мои футболки, с номером двадцать два.
Сильвиа и Джейден всегда выходят в двойках.
Версия меня из школы Всех Святых, просто чуть менее привлекательная. Они называют меня дважды два – дважды говнюк.
Прошлой ночью ко мне подошла Мел и рассказала, что наняла людей, которые пытаются выяснить местонахождение Вии. Она спросила меня про родственников, у которых она может быть. Я рассказал про отца и бабушку, которые кочевали из города в город, изображая собой посланников христианской веры; о тете из Айовы, которую я уже сам проверил; о двоюродном дяде из Огайо, с которым мы никогда в жизни не виделись.
Семейство Фоллоуил неплохие люди. Вот только проблема в том, что они настолько сильно пекутся о моей заднице, что скоро все откроется. Они и так уже сделали все, чтобы люди начали подозревать, что я с ними живу. Осталось только тату на лбу набить. Серьезно? Они надели красные футболки?
К счастью, они только что закупили форму и оборудование для всей моей команды, так что все могло сойти за жест благотворительности.
– Чего это Хосслер улыбается? Вспоминает лучшие моменты с его любимым дилдо? – Гас плетется позади меня, Камило переступает с ноги на ногу, касаясь меня плечом. Он хочет ответить, уверяю, я хочу этого не меньше.
А улыбался я по причине того, что, когда Дарья исполняла трюк, ее пресс и попка выглядели настолько соблазнительно, что мой член чуть не вырвался из шорт и не убежал к ней поздороваться.
– Мы не сможем позволить себе оплачивать юристов, если поломаем им носы... – заметил я специально громко, чтобы Гас услышал, толкая Камило в центр туннеля. – Позволь им выговориться. Мы задавим их на поле, как мамашу Гаса его друзья, когда напьются до такой степени, что им уже плевать, куда совать члены.
– Ах ты, сук... – но Гас не закончил предложение, так как члены его команды схватили его, когда он рванулся ко мне. Я лишь развел руками и засмеялся.
Мои игроки подпрыгивают и ходят позади меня, готовые броситься в бой. Матчи с командой Всех Святых – это не только очки, рейтинги и статистика. Это гордость, месть и социально-экономическая справедливость. Исторически сложилось, что две школы всегда издевались друг над другом и до, и после игры. Мы поджигали костюмы их талисмана, они насыпали порошок к нам в фонтан, потому что мы грязное отребье. Мы ненавидим друг друга в положительном смысле.
Джош, Малкольм, Кэннон, Нельсон и другие члены команды создают идеальную «химию» на поле. Не скажу, что мы словно семья, но мы достаточно близки. У каждого в шкафу хранится свой скелет о жизни в трейлере, мы всегда готовы прийти на помощь друг другу. Там, откуда мы родом, есть только два способа разбогатеть: стать рэпером или спортсменом. Петь из нас никто не умеет, а вот пойти вторым путем мы вполне можем себе позволить.
– Пеннивайз! – крикнул Найт откуда-то из глубины туннеля. Я повернул голову. Не знаю, что в них такого, из-за чего я лояльно отношусь к ним. Он и Воун, очевидно, знают, что я переехал к Фоллоуилам, и я доверял им.
Ирония в том, что этим придуркам обычно на все насрать. Такие вот Найт и Воун. Нет, они не хорошие парни в любом случае, но если их не трогать, то и они не полезут первыми.
Я повел в его сторону подбородком. Мы оба нанесли боевой раскрас. Но я клянусь, его был нанесен профессиональным визажистом. Он улыбался.
– После игры будет чумовая вечеринка у Блис, – он сымитировал шлепок рукой по невидимой заднице.
Я не сру там, где ем, и не тусуюсь с компанией из школы Всех Святых. Блис – девчонка на один раз. Поблажка на ту ночь, когда я заставил Воуна мочиться кровью и не чувствовал своего лица. Кроме того, как заметил Гас, у меня есть телка – девушка, если хотите. Так что мне надо перестать возиться с другими девчонками на публике.
– Я пас.
– Она спрашивала о тебе.
– Может, он подарил ей хламидиоз, и она ждет оплаты лечения, – хихикнул полузащитник Колин, и все, кроме Найта, взорвались от смеха.
– Это слишком дорого для той, чье лицо похоже на генитальный герпес, – усмехнулся я.
– Давай, брат, – Колин стукнул кулаком по своей груди.
– С удовольствием, но не бью цыпочек, – протягиваю я.
Когда мы идем по полю, «случайно» врезаемся в растяжку с надписью «Вперед, Святые», сделанную болельщиками. Дарья рычит, когда я рву ткань баннера в ее руках. Ослепительно-яркий свет и свежая трава сулят большие зеленые возможности. Единственные, которые у меня когда-либо будут. Рэтт как-то сказал, что трава не случайно того же цвета, что и деньги, – во всем этом купаются только лучшие спортсмены. Пожалуй, ничего умнее я от него и не слышал.
Игра началась, и мяч оказался у Всех Святых. Сначала я был сосредоточен, но спустя десять минут понял – что-то не так. И это что-то – моя защита. Бесполезная и несуществующая. Кажется, Нельсон, Джош и Кэннон даже не утруждались. Физически они на поле, но пропускают мяч, тянут ноги, отводят взгляды от трибун, будто ждут чего-то плохого. Я получаю ноль, в то время как Гас носится по полю как мальчишка в публичном доме. У тренера Хиггинса уже почти начался сердечный приступ, он изо всех сил старается успокоиться, чтобы никто не подумал, что он совершит убийство в перерыве. Тренер вносит изменения в защите, в нападении, выполняет корректировки, но безрезультатно. Даже подающий выглядит взбешенным, а Дарья в стороне подбадривает свою команду все время.
Когда начинается перерыв, я срываю шлем до того, как мы добираемся до раздевалки. Товарищи по команде знают, что сейчас лучше не подходить ко мне, и тащатся где-то позади. Как только мы попадаем в раздевалку, я разбиваю шлем о скамью и реву:
– Что на самом деле, черт возьми, происходит? – я напрягаю все голосовые связки перед тем, как войдет тренер.
– Не знаю, что-то не так. – Камило поднимает шлем, зажимает ноздрю и сморкается на этаже около раздевалки. Вдруг все замолкают и начинают пялиться на ноги – вошел Хиггинс. Все уже в курсе, что мы отсасываем. Да даже чертово НЛО с другой планеты видит, насколько большой член мы отсасываем.
– Это худшее, что я видел в своей жизни, – ворчит он тихо и строго. Думаю, это из-за того, что он не хочет получить сердечный приступ.
– Все эти люди там, – он указывает на дверь, – вы не заслуживаете их уважения. Вы должны бороться, чтобы показать, что значит ад. Вы совершенно не собранны. Валяетесь там, позволяя им сливать вас. Проснитесь. Слышите меня?
– Да, тренер, – сказали мы одновременно, не поднимая глаз от пола.
– Вам нужно собраться, ударить по ним и разрушить. Тогда все станет на свои места. Кто-то должен сделать это ради меня. Вы обязаны играть быстро, старательно, и, что более важно, играть друг за друга. Сейчас не время изображать обиду. Ради себя самих. Те дети? – Хиггинс засмеялся, положив руку на шкафчик. – Им все это не надо. Это просто веселье. То дерьмо, которое они будут показывать своим детям в выпускных альбомах через много лет. У них у всех есть трастовые фонды, колледжи впереди. А вы? У вас все зависит от этого. Ради поступления в колледж. Ради стипендии. Черт возьми, ради гордости.
Я заметил мурашки, бегающие по рукам, и надеялся, что такая речь поможет нам.
Покидая раздевалку, мы вскидывали кулаки и кричали:
– Да, тренер. Да, тренер. Да!
Я решил, что мы сделали их.
Я ошибся.