Сборник историй по Кларолайн

Ему больше на десять

Ей двад­цать. Ему боль­ше на де­сять.

Они лю­бят друг дру­га мол­ча, не ка­са­ясь плеч сло­вами приз­на­ния.

У них для люб­ви есть боль­шой дом с за­пущен­ным са­дом и стек­лянной оран­же­ре­ей в без­людной глу­ши, там, где лу­изи­ан­ский мох сви­са­ет с бо­лот­ных ки­пари­сов и мно­гове­ковых ду­бов.

У них для люб­ви есть ма­лень­кая кар­тинная га­лерея на вто­ром эта­же, под чер­да­ком, и не­объ­ят­ная биб­ли­оте­ка с длин­ной де­ревян­ной лес­тни­цей на зар­жа­велых ко­лёси­ках.

У них пол­ные кар­ма­ны пре­рий и звёзд. Кар­ма­ны хо­рошо за­лата­ны, что­бы не вы­пала ни од­на звез­да, ни од­но соз­вездие.

Ей двад­цать три. Ему боль­ше на де­сять.

Где-то в хо­лод­ном не­бе ка­кого-то там ок­тября вспы­хива­ет за­рево вой­ны. Вой­на опус­ка­ет­ся на стра­ну за­раз­ной хо­лерой и гряз­ной чу­мой.

Он изъ­яв­ля­ет же­лание по­дать­ся на пе­редо­вую, ког­да она, стоя на мы­соч­ках, под­вя­зыва­ет пле­тис­тые ро­зы, об­лю­бовав­шие бе­сед­ку в цен­тре са­да. Она ки­ва­ет, уми­рая внут­ри се­бя.

Она про­вожа­ет его до же­лез­но­дорож­ной стан­ции, не до­ходя до по­ез­да. Так и ос­та­ёт­ся сто­ять за де­ревь­ями-ис­по­лина­ми. Не ды­шит до от­бы­тия по­ез­да.

Она по­луча­ет по пись­му каж­дый ме­сяц, за­мечая, что «Кэ­ролайн» ста­новит­ся блед­нее, ви­димо, ог­ры­зок ка­ран­да­ша сов­сем по­из­но­сил­ся. Да и пи­сать, на­вер­ное, боль­но - струпья мо­золей на ла­донях.

Ей двад­цать пять. Ему боль­ше на де­сять.

Вой­на за­кан­чи­ва­ет­ся. Об этом гла­сят все за­голов­ки га­зет, ко­торые она не чи­та­ет.

Пос­ле вой­ны у неё ос­та­ёт­ся два обес­цве­чен­ных платья из креп­де­шина, ста­рое паль­то, съ­еден­ное молью, и боль­шой дом.

Она каж­дый день хо­дит на же­лез­но­дорож­ную стан­цию, где в пыль­ных ок­нах ва­гонов выс­матри­ва­ет его, за­вёр­ну­того в ток­сичную плён­ку га­ри.

С ут­ра она го­товит зав­трак на дво­их, а в пол­день сре­за­ет три бе­лые ро­зы в са­ду, ко­торые ос­тавля­ет на ут­лой стан­ци­он­ной лав­чонке, ког­да он не при­ходит.

Ей трид­цать семь. Ему боль­ше на де­сять.

Ле­том кус­ты роз рас­цве­та­ют и бе­лым по­жаром рас­ки­дыва­ют­ся по всей тер­ри­тории, что при­лега­ет к боль­шо­му до­му.

Два ра­за в не­делю к ней за­ез­жа­ет от­став­ной офи­цер. У не­го вол­ны по­седев­ших во­лос и при­тяга­тель­ная улыб­ка. Он пы­та­ет­ся ку­пить у неё цве­ты, не зная, что они при­над­ле­жат дру­гому, не ему.

Она про­вожа­ет его ров­но в две­над­цать дня, спе­ша с ро­зами к же­лез­ной до­роге.

Она про­дол­жа­ет ждать.

Ей пять­де­сят три. Ему боль­ше на де­сять.

У не­го семья. И он не при­едет. В боль­шой дом, где ко­ваные во­рота тре­бу­ют ре­мон­та.

Он ни­ког­да не уви­дит свои лю­бимые ро­зы, ле­жащие в проз­рачном мо­ре дож­дя.

Он ни­ког­да не по­чувс­тву­ет тя­жесть ожи­дания длин­ною в трид­цать лет.

Ей во­семь­де­сят че­тыре. Ему мень­ше на де­сять.

Он умер от ин­суль­та де­сять лет на­зад.

Она не зна­ет.

На стан­ци­он­ной скамье сно­ва све­жие ро­зы.