Стеклянный мальчик

не как у людей

    – Мам, может пройдёмся завтра по магазинам? Думаю мне нужно купить новые вещи на лето – девушка, что стоя у раковины мыла посуду, решила завести разговор с матерью, чтобы отвлечь её от своих мыслей
   
    – Ох, конечно, Кёнхи. Почему бы и не сходить. Я как раз хотела купить себе новую сумку – женщина мягко улыбнулась сама себе, устало водя лопаткой по сковородке, перемешивая готовящиеся овощи
   
    – О, кстати о сумках, я как раз видела несколько дней назад такую красивую сумку. Думаю она бы подошла тебе – девушка бросила мимолётный взгляд на маму, пытаясь понять, что она сейчас чувствует. Из за невнимательности мыльная тарелка выскользнула из мокрых рук, с громким звуком падая на пол. Треск и грохот на кухне в миг заставил семью замолкнуть...
   
    Мать смотрит на осколки сначало безэмоционально, пока  всё остальное семейство переглядывается между собой. Глаза гуляют, то идя к матери, то смотря как отец безмолвно ругается на дочь, показывая ей кулак для пристрашения
   
    – Ещё одна тарелка разбилась... – дрожащий голос матери первый прорезался сквозь нагнетающую тишину, заставляя обеспокоенную дочь в спешке убирать последствия своего чудовищного преступления
   
    – Не смей начинать это сново, не смей! – басистый голос отца звучал как гром среди ясного неба. В его голосе были слышны большие нотки раздражения, а вместе с тем и его действия излучали лишь сплошную злость. С силой стукнув по столу кулаком, мужчина заставил вздрогнуть всех, начиная с матери, чьи слёзы вмиг скатились по щекам, заканчивая напуганным мальчиком, что примолкнув, сидел у края стола – Как что-то бьётся, так начинается истерика на неделю...Верёвки из всех вьёшь. Нервы всем трепишь! – со скрипом двинувшегося стула, отец встаёт из за стола. По разъярённым глазам было видно, что в голове были какие-то намерения сделать что-то ужасное с любимым человеком, но оглядев своих детей и вновь погружая семью в тишину, мужчина уходит из кухни.
   
    В коридоре было слышно шуршание куртки, когда глава семьи копался в её карманах, доставая упаковку сигарет с зажигалкой. После, где-то в дали квартиры, можно было уловить звук закрывающегося балкона, откуда отец явно выйдет не скоро. Так всегда бывало и будет продолжаться и дальше. После одного треска стеклянного предмета и первых слёз жены, муж всегда пропадал на балконе долгое время, выкуривая почти целую пачку сигарет, надеясь что всё стихнет самостоятельно
   
    – Мама, всё в порядке, это всего лишь тарелка. Она намного хрупче чем я – наконец сын подал голос. Вставая со своего места, он нежно обнимает мать, что с уходом отца, начала плакать навзрыд, не сдерживая ни капли
   
    – Сону, бедный мой мальчик, что если это случится с тобой? Я этого не переживу, не успокоюсь ни на мгновение – женщина утёрла вновь подступившие слёзы, пытаясь успокоиться, чтобы не доставлять своему сыну моральную боль и уйму переживаний. Хоть немного остановив солёные ручейки, мама положила слегка мокрую ладонь на щеку сына, слегка поглаживая её большим пальцем – опять затвердел... Прости, Сону... Прости пожалуйста, что заставляю каждый раз тебя так переживать...
   
    Сын , из за которого мать постоянно чувствовала тяжесть на душе, был особенным. Он отличался от любого другого сына на этой планете, чья мать никогда так сильно не переживали за него. Сону был другим. Он состоял почти целиком и полностью из стекла
   
    То, что у людей называется «кожей» , у юноши было бежевым, чуть прозрачным стеклом. В обычном состоянии "кожа" была почти такой же как у обычных людей, лишь ели заметное прозрачное свойство никогда не покидала её. Но стоит стрессу, волнению или страху овладеть мальчиком, "кожный покров" почти полностью затвердевает.  То, что у людей называется «глазами», у юноши было белым стеклом с коричневым "хрусталиком" и чёрным "зрачком". То, что люди называют «органами» и «костями», у юноши никогда не было, что позволяло насквозь смотреть через хрупкое, худощавое тельце. Мальчика ничто не связывает с людьми, кроме человеческого облика и вполне обычных человеческих волос. Они были всегда мягкими, чуть ли не шёлковыми и не имели прозрачных свойств
   
    Вроде бы, ничего, из за чего можно было бы переживать , если все же смириться с удивительной особенностью Сону, но если он составит полностью из стекла, это не отменяет все его хрупкие свойства. За 16 лет жизни у Кима было много маленьких трещин, что сразу и не заметишь, но для бедной матери это были серьёзные звоночки, что каждую минуту звенели ей в разуме, заставляя постоянно параноить о том, что её любимый сыночек, рано или поздно треснет пополам, либо разобьётся вдребезги...
   
    – Мальчик мой... Сыночек... Иди в комнату, я скоро успокоюсь и всё будет как обычно, мирно, спокойно и комфортно. Дома будет всегда хорошо и тебе не стоит беспокоиться– женщина убрала ладонь с любимой щеки и выбравшись из объятий сына, ушла из кухни в сторону ванной комнаты
   
    – Эх, Сону, прости. Понимаю как ты хочешь заставить маму не думать ни о чём таком, да и чтобы отец больше не уходил так на балкон... А я вновь всё это перечёркиваю – девушка с щелчком выключает плиту, где на сковородке уже немного подгорают овощи и с усталостью потирая виски, с характерным скрипом садится на стул за опустевший стол. Кажется это единственный человек, что не убегает от Сону, а сидит и хочет поговорить с ним, но в этот раз именно он и убегает от сестры
   
    – Кёнхи, не парься, ещё тебе не хватало об этом переживать и стрессовать. Главное что тарелку не разбила она, остальное уже не так важно – юноша отмахнулся от слов сестры и потрепав ту по голове ели сгибающимися пальцами, вслед за мамой покинул кухню, оставляя девушку в ещё одной ,до боли въедающейся в разум, тишине
   
    Сону берёт скомканный плед с дивана, когда проходит через зал. Путь его направлялся к балкону, где тело отца уже ,не осознанно для него самого, начинало замерзать от зимнего холодного воздуха. Это была будто рутина, ведь все его действия будто постоянно повторяются точь в точь, как повторяются действия родителей
   
    – Пап, она скоро успокоиться, пойми её ещё раз, она не в стабильном состоянии... – заботливый сын накинул на плечи отца плед, и похлопал того по плечу, собираясь уже уходить, но...
   
    – Спасибо... Принеси мне еще пачку из моего кабинета на подоконники... – просьба главы семейства весьма озадачила Сону, но перечить тот не стал, а лишь сказав что-то между "сейчас" и " ща", направился за указанной вещью
   
    Глядя на почти целый блок пачек смертельных никотиновых палочек, Ким кажется задумался. Рука тянется к упаковкам и хватает сразу две, одну в миг пряча в карман домашних штанов. Как же он надеялся, что отец не запомнил, сколько пачек не хватало до целого блока и не запомнил, сколько всего зажигалок у него было на подоконнике, ведь одну из них Сону тоже решает присвоить себе
   
    Доставив папе его заказ, юноша закрывается у себя в комнате, открывает нараспашку окно и наконец достает из кармана заветную пачку сигарет, тут же её распаковывает. Облокотившись о подоконник своего окна, Сону достает из пачки тоненькую никотиновую палочку, и не с первого раза добиваясь от зажигалки огня, поджигает её. Первая затяжка позволяет чувствовать першение из за наполняющегося дымом внутреннего стеклянного пространства и небольшое расслабление, что почти не гнущиеся пальцы резко отмирают и теперь сигарета немного деформирует мягкую кожу пальцев. Ещё несколько затяжек и юноша полностью расслаблен...
   
    – Сегодня Отец недосчитается одной пачки сигарет – шёпотом на выдохе дыма говорит Сону, от чего пальцы вновь намертво твердеют и догорающая сигарета немного обжигает "кожу" из за невозможности бросить тлеющую никотиновую палочку ...