- Который, кстати, час? - не отрывала глаз подружка от подарка, с благодарностью хотелось посмотреть. -без двадцати - о боги, мы опаздываем! Скоро придут клиенты, а я не готова! - наблюдала она на свои подпаленного цвета золотые кудри, совсем примятые под шляпкой, украшенной образом, - не расчесала бы меня, дорогая? - Ну, разумеется, - растерянно произнесла. Она не понимает, куда спешить, хотя обычно бы съязвила. - куда нам торопиться? - наконец спросила, хватаясь за расческу. У нее то в парикмахерской все было убрано. - а прочиститься? - показала лохматая, постукивая коготками по фарфоровой чашечке белого цвета с Барбарисом на ней, стоящей на блюдце, окаймленной золотым. - то верно - кивнула зарумяневшаяся, счастливая, сейчас не наблюдавшая часов.
Ей не казался привлекательным этап ухода за волосами, но она хорошо с ним управлялась, и каждый раз ее просили, а та не могла отказаться, любя и даже не подозревая, что ее душа, сидя с закрытыми глазами, расслабляясь от поглаживаний длинными худыми пальцами, играющих с ее кудряшкой, всегда почему-то одной, готова сделать для для той всë, даже греховное, что было больно от самой себя. Да и та не само совершенство, не противилась лишь только расчесать. Но какая сейчас была разница, когда на кону работа, а поглаживание не ждут, трогать и ласкать мягкие, словно подушку,волосы, чего так любила, словно как и все прочее, что ей принадлежало, думая о том, пока лучики играли с лепестками, поглаживая уже их, кто скоро завянет, но пока цветет.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
