Решили собраться в единственном неплохом городском ресторанчике. Тарелки были чистыми, а вилки серыми в разводах жёсткой воды и чего-то еще. Подали закуски, а алкоголь принесли мы. Все странным образом изменилось и казалось изогнутым со сломанной поперек перспективой. Было шумно и полутемно. Иногда из общего потока выбивался один или два голоса, которых слушали, но недолго.
— Ох, и не говори! Вот я ехала однажды на такси, и ты не поверишь! Мы голубя сбили. Он ещё на лобовом стекле трепыхался... — Розовая и немного пьяная девушка закрыла лицо одной рукой и отклонилась в сторону, будто собиралась упасть.
Кто-то что-то говорил.
— Ты говоришь стекло?
— Голубь. Я про голубя, — невнятно сказала она, будто засыпая, держа ладонь у рта, поддерживая голову.
— А, голубь! — Подхватил парень. — Я ведь когда — ик — на собеседование шел то — когда ж это было то? Четв- нет-нет, да, точно, конец мая. Я на собеседование шел, и вижу — на пороге голубь... Да нет, не прям совсем на пороге, ну там... близко, короче. Шагов пять. Да, не перебивай. Хм. Да. А я стою, смотрю на него и думаю: а нахуя оно мне надо? Ну и ушел. А-ха-ха, у него ещё знаете как кишки? Как макароны прям. Я думал цвет другой будет. Ну, ее как в фильмах показывают. Нет, обыкновенный.
Кто-то что-то говорил.
— А ты, Людка, чего молчишь? — Сказал кто-то насмешливо. Людка помялась, буркнула что-то и хлопнула рюмку настоечки. Где-то слева засмеялись люди.
— Ой, слу-у-ушай, — обратилась одна к одной достаточно громко, чтобы ненароком выбиться из колышащейся массы незаконченных предложений, — а как у тебя с рисованием? ты вроде хорошо рисовала. не разучилась? говорят сложно. Ой! — Она обратилась к парню, ушедшему с собеседования. — Ты ведь тоже рисовал! Может голубя нам нарисуешь?
— Какого голубя?
— С макаронами.
— Какими макаронами?
— Вспомнила! Я же когда на свадьбе Никиты с Алёнкой была, там ещё когда голуби вылетали так красиво, один вообще пространства попутал и в лысину чью-то врезался. Маш, помнишь? — Она начала смеяться. — Точно, давайте голубиные истории рассказывать! Маш, начинай!
Кто-то булькнул в углу.
— Что бы рассказать — Маша вздохнула и пожала плечами. — Ничего в голову не идёт.
— Да как не идёт? — Маша откинулась на буром кожаном диванчике.
— Ну, например такая история есть, — она задумалась, явно подбирая слова. Ей сильно не хотелось выглядеть "веселой" — У меня попугай был, Кеша. Зелёный. С щёчками. И он улетел. На провода. А мама сказала, что в Африку, — хмурые глаза оглядели чужие лица.
— Ну, это совсем никуда не годится, — махнула зачинщица. — Ой, Ярик, а ты чего такой красный? Как помидор совсем, — она засмеялась. Ярик встал, задев тарелки, весь красный и мокрый, и дрожащим белым голосом сказал:
— А я, может быть, голубя ел!
На него посмотрели. Сначала посмотрели, смотря на его пот и прилипшие к черепу волосы, а потом смотрели на него в его рюмках, которые стояли рядом и шушукались, когда он ударял открытой ладонью по скатерти. В голосе появлялись пунцовые оттенки.
— А может быть я их ел! Тех, плоских, у порога под цвет макарон. Подбирал их, и ел. В пакетик целлофановый складывал, домой приносил. Вытаскивал и ел. А может ко мне подходили, видели, как я складывал и пятьсот рублей давали. И я брал эти пятьсот рублей, брал свой мешок целлофановый, приносил домой. И ел, — он почти плакал. — А я ведь сидел здесь, и думал: скажу. Имею право. Больше, чем вы все имею. Обязательно скажу. И сказал, — он оглядел тех, кто на него смотрел, с вызовом, будто боялся их взгляда до степени, когда уже перетрусил до последнего конца и уже бояться нечего. Он понизил голос. — А может не было ничего, — он засмеялся. — Может я просто издеваться хочу. Пошутить. Хотите, меня сейчас вырвет, и я вам перья покажу? — Он опасно согнулся. Его вынесли на улицу. Машин не было и фонарей, собственно и света. Ярик полулежал, опираясь на стену, слушая глухое радио, раздовавшееся из ресторанчика. Его все же стошнило. Рассматривая свою грязную кофту, он не нашел никаких перьев. Голубей он ни сегодня, ни вчера не ел, но вспомнил об этом только сейчас. В последний раз он ел мясо из целлофанового пакетика месяц и уж никак не день назад.
Он мне позвонил вчера и рассказал. Он долго плакал, а потом сбросил. В телеграм-канале увидел его фотографию. Кишок не было, но изо рта тонкая струйка крови шла. Совсем как в фильмах.
