Оторва

1.

***

      Ей никогда не нравились популярные мальчики в школе. Она никогда не мечтала оказаться прижатой красавчиком к шкафчику в коридоре и услышать нежно-ласкающий шёпот, отчего сердце бы забилось в волнительном трепете. Сольхён считала популярных парней пустышками, ничего не имеющими за привлекательной личиной. Потому питала симпатию к невзрачным милым юношам, что не могли начать разговор из-за своей робости: и Сольхён была не против подходить к ним первой.
      Чонсу стал её новым наркотиком. Новенький ученик на пару лет младше очаровал девушку своими неуверенными зажатыми движениями, он часто смотрел вниз, боясь встретиться с кем-то глазами. Его длинная чёлка закрывала половину лица, а другую половину прятала стеснительность. Сольхён влюбилась в него, когда застала в классе рисования: паренёк выглядел таким умиротворённым и сосредоточенным, неспешно нанося кистью незаметные мазки на холст. С тех пор она нацелилась на него, смело предпринимая попытки сблизиться. Но кажется, он лишь упорнее избегал её и совсем не проявлял ответного интереса. Упорная девушка не сдавалась, каждый раз меняя тактику: и став менее навязчивой, им удалось даже подружиться. Однако ближе к себе Чонсу не подпускал и не давал ложных надежд, он всегда соблюдал рамки в общении и чётко очертил границы. Тема чувств никогда не поднималась в их разговорах, на ней негласно установили запрет, дабы не усложнять и без того трудное положение взаимоотношений. Ей оставалась довольствоваться ролью подруги и грустно вздыхать при мыслях о желанном человеке.
      Её нельзя было назвать обладательницей сексуальной фигуры, в свои 17 она была прежде всего таким же подростком. Природа одарила Сольхён высоким ростом, тонким телосложением и большими далеко расположенными глазами. Она коротко отстригла волосы полгода назад — самые длинные пряди едва доставали до плеч. А пару месяцев назад покрасила их в огненно-рыжий, став на несколько недель первой по популярности темой для сплетен в школе. Но ей не привыкать: Сольхён часто получала выговор от учителей за свой нескромный внешний вид и бунтарское поведение, за что прославилась среди учеников как «хулиганка». Всё стало гораздо хуже, когда она явилась на урок с пирсингом на носу, к счастью родителей вызывать не пришлось: то был весьма реалистичный муляж.
      Всё изменилось, когда Чонсу позвал Сольхён к себе домой. Она отнеслась к этому как к последней возможности привлечь свой объект воздыхания и воодушевилась идеей. Девушка мастерски владела искусством макияжа и грамотно подчеркнула черты лица. Надев чёрные джинсовые шорты и немного смятую футболку с изображением любимой рок-группы, она прихватила с собой гитару, собираясь впечатлить Чонсу. Он как-то обменялся с ней музыкальным вкусом и Сольхён выделила время в своём графике, чтобы разучить песни. Молодая особа была уверена в себе, ведь когда дело доходило до музыки — ей не было равных.
      И вот, настал вечер. Добираться пришлось до богатого района, из чего можно было сделать вывод о финансовом достатке семьи Ли. Среди пышных домов, чей дизайн кричал о своей дороговизне, единственный простой с виду двухэтажный дом оказался верным: на его крыльце стоял парень с длинной чёлкой, машущий рукой. И они вместе зашли внутрь.
      Идеальный порядок и чистота удивили Сольхён: она с восторгом осматривала стильно подобранный интерьер, преимущественно состоящий из светлого дерева в сочетании с благородным белым цветом стен. Вся мебель выглядела как новенькая: никаких старых пятен, дырок, царапин; похоже лишь диван был обжит, судя по вмятине посередине. На полках красовались кашпо с растениями и фотографии семьи — последнее она не успела разглядеть, когда Чонсу нервно потащил её за руку в свою комнату. Показалось, будто хозяин дома желал что-то утаить.
      Чонсу сел на игровое кресло, неловко поджав ноги. Он бесконечно теребил растянутые рукава своей коричневой толстовки с редкими катышками, не находя себе места. На длинном столе были аккуратно разложены канцелярские предметы, словно бы к ним никогда не прикасались. И только развёрнутый учебник английского не вписывался в общий порядок.
      — Так ты хотел, чтобы я помогла тебе с английским? — Сольхён нарушила тишину своей догадкой, ощущая напряжение.
      — Если тебе не в тягость, — с нескрываемой мольбой он заглянул в её глаза на короткий миг, — Потом мы можем поиграть в приставку в комнате моего брата.
      Девушка поставила гитару у стены, а сама опустилась на маленький диван и с серьёзным видом уставилась на собеседника:
      — Я вроде говорила тебе, что жила в Германии, а не Англии. Я знаю немецкий, это разные языки.
      — Прости, но мне правда нужно. Контрольная уже через неделю и я совсем безнадёжен, — его умоляющий взгляд утопающего пробудил в Сольхён жалость.
      — Разве ты не ходишь к репетитору? — она морозилась по той причине, что рассчитывала провести с ним время по-другому.
      — Я вру родителям, что знаю английский, иначе они запретят мне рисовать, — он выглядел совсем беззащитно, чтобы девушка могла продолжить отказывать. Его милые глаза полные доверия невесомо коснулись сердца, что безропотно трепетало всякий раз, как парень откидывал чёлку.
      Она сдалась и без энтузиазма взяла учебник. Им предстояло пройти очень много материала и больше всего Сольхён переживала, что её знаний не хватит. Однако по прошествии времени, когда в комнате от былого порядка ничего не осталось и оба школьника возились на полу в окружении тетрадей, девушка вдруг осознала, что чувствует себя совсем расслабленно и процесс оказался не столь скучным. Поправлять Чонсу, указывать на его смешные ошибки, подбадривать, хвалить и вместе разбираться с заданиями — даже весело. Она чувствовала, как между ними незримой нитью скрепляется связь, ей было приятно быть той единственной, к кому он обратился за помощью. Быть может в будущем, эта связь станет такой же необходимой для него, как воздух — так, как это нужно Сольхён.
      Внезапно их идиллию прервал шум в коридоре: входная дверь распахнулась. Чонсу взволнованно переглянулся со своей гостьей и совсем затих, отчего и та почувствовала себя неуютно. Быстрые шаги направились в их комнату, пока не остановились на пороге. Высокий парень в школьной форме выглядел совсем уставшим. Сольхён сразу узнала эти большие тёмные оленьи глаза, вытянутое прямоугольное лицо и торчащие уши.
      Хисын. Они все переглянулись и гостья незаметно ущипнула Чонсу. Сольхён училась с ним в одном классе и недолюбливала, она недолюбливала всех популярных парней — а Хисын находился во главе. Он был безупречен как в учёбе, так и в спорте, обладал дюжиной харизмы и ангельски пел: такая безупречность не могла не раздражать главного сорванца. Школьные концерты с его участием были самым ожидаемым событием, даже больше, чем школьные поездки и стенд оценок за контрольные. Он пел с небольшой группой таких же энтузиастов, собранных с разных классов. К несчастью, не так давно их гитарист прекратил свою деятельность и группа переживала кризис. На той неделе барабанщик предложил Сольхён эту роль, услышав о её способностях. Может, она и согласилась бы, но когда узнала, что это предложение тайное, а сам Хисын считает её оторвой, гитаристка передумала.
      — Привет, Сольхён, — не выдав удивление, Хисын сразу же переключился, — Ты снова взял мои кроссовки, когда уходил на рисование. Когда ты начнёшь спрашивать разрешение?
      Чонсу стыдливо поджал губы, прочистил горло, но на выходе его голос всё равно был хриплым и тихим:
      — Прости, я думал ты не заметишь. Теперь точно буду спрашивать.
      Хисын строго возвышался над ними и походил на родителя, он пожурил брата взглядом несколько секунд, кивнул и молча удалился, закрыв дверь.
      Когда он ушёл, Чонсу снова спрятал своё лицо за чёлкой от стыда. Гостья пихнула его в бок и возмущённо цокнула.
      — Как ты мог не сказать мне, что Хисын твой брат?!
      — Никто этого не знает, я хочу держать это втайне. Я не справлюсь с тем количеством внимания, когда все узнают, что мы родственники.
      — Но мне ты мог ведь сказать! Я у вас в гостях в конце концов или ты думал, что я не узнаю? — Сольхён старалась говорить тихо, но эмоции так и рвали наружу.
      — Извини, обычно он допоздна на репетициях с группой, а сегодня… — завидев укоризненный взор тёмных больших глаз напротив, он тут же осёкся, — Хорошо-хорошо, давай просто продолжим, пожалуйста.
      Поначалу вернуться к той же идиллии было невозможно. Хоть комната Хисына и находилась на втором этаже, его присутствие в доме напрягало обоих. Он существовал наверху совершенно тихо, исчезнув за дверью словно за пропастью, но его привидение всё ещё стояло в дверях. Со временем всё же удалось расслабиться и вовсе забыть о случившемся. Они снова смеялись, бросались колпачками от ручек и взаимно подшучивали над акцентами. Когда они закончили, голова гремела, а мышцы ужасно затекли. Чонсу немного размялся в комнате и пошёл за едой. Сольхён наконец могла детальнее осмотреть дом и вообразив себя ниндзя, пробралась на второй этаж, как можно тише ступая по лестнице.
      На втором этаже было совсем темно, свет горел лишь в спальне Хисына. Он не закрыл дверь полностью и тонкая полоса света служила ориентиром в неосвещённом пространстве. Внимание девушки привлёк балкон, поражающий своими размерами. На балконе стояли два плетённых кресла-качалки и маленький журнальный столик с фарфоровой миской конфет. Ночной ветер нежно обдувал лицо Сольхён и она осознала, как ей нравится этот дом. Будучи ребёнком из многодетной семьи в маленьком доме сельской местности Сеула, молодая особа искренне ощущала огромную разницу между условиями, к которым привыкла. Если бы её маленькие братья оказались здесь, они бы немедля разнесли балкон и объелись бы конфетами. Подумав об этом, она рассмеялась и стащила пару сладостей в карман шорт.
      Дальше по коридору ничего нельзя было разглядеть и гостья не решилась продвинуть свои исследования в пугающую неизвестность. Собираясь спускаться вниз, она ненадолго остановилась у комнаты одноклассника и уставилась в маленькую щель. Девушка делала это скорее из желания увидеть, кем является популярный ученик в обычной жизни, то — что ранее никогда не было доступно ей. Она чувствовала в глубине себя огромное притяжение к идеальным людям, одетое в неприязнь и скептицизм. Именно из-за неспособности признать своё тяготение, Сольхён ушла в сопротивление и бунтарство, желая выделиться иначе. Когда для собственной семьи все дети обезличены и их одаривают вниманием только в случае успешной учёбы, Сольхён избрала другой путь, заявив о себе как о гадком утёнке.
      Она не хотела подсматривать слишком долго, но подметила про себя: насколько красива его линия челюсти, как его взгляд безумно сосредоточен на мониторе, брови напряжённо сдвинуты, а изящные пальцы быстро нажимают на джойстик. Школьник переоделся в домашнюю кофту и широкие штаны в клетку, небрежно навалив форму на стул. Хисын всякий раз неосознанно кусал губы, замотивированный победой в явно сложной игре. Пришлось немного больше приоткрыть дверь, чтобы запечатлеть как можно ярче этот образ в своей памяти и хранить как секрет. Когда парень внезапно отбросил джойстик от себя и взялся руками за голову, разочарованно вздыхая, Сольхён испугалась обнаружения и поспешила вернуться на первый этаж.
      Чонсу пригласил девушку на кухню, где её уже ожидал рамён и зелёный чай. Он включил лишь одни точечные светильники, вмонтированные в потолок по всему периметру, из-за чего освещение было приглушённым. Будучи голодными после мозгового штурма, парочка сразу налетела на еду. И лишь когда тарелки остались почти пустыми, молчание было нарушено.
      — Где ваши родители? — задала вопрос Сольхён.
      — У них сегодня корпоратив и они вернуться под утро. Пьяные. — немного промычав, парень продолжил, — Тебе лучше уйти до этого времени, иначе мне устроят допрос.
      — Ты всегда так реагируешь на брата?
      — Нет, на самом деле у нас хорошие отношения. Просто Хисын… — Чонсу начал мяться, перебирая края одежды в нерешительности.
      — Что? Против нашего с тобой общения? — с некоторой обидой произнесла гостья.
      — Как ты… Неважно. Не думай о моём брате плохо, он замечательный человек и желает для меня всего самого лучшего. Так получилось, что в его глазах ты не очень «подходящий» друг и я якобы могу поддастся твоему влиянию. Пожалуйста, пойми его мышление.
      Сольхён уставилась в пустоту в неясных размышлениях и кивнув про себя, резко переключилась. Она пошла в комнату друга и вернулась оттуда с гитарой, сияя издалека.
      — А я всё думал, когда же ты возьмёшь её.
      — Я весь вечер потратила на твой английский, так что ни слова больше и слушай мою музыку, — в знак подтверждения своих слов она закрыла его рот пальцем, как бы затыкая и села за стол.
      Гостья со всей нежностью вынула гитару из чехла, погладив косточками пальцев чёрное дерево. Приняв наиболее удобную позу, её пальцы легли на струны и посредством нехитрых движений раздался прелестный звук. Она играла превосходно: музыка, сочиняемая ею, тронула Чонсу до глубины души. Эти мелодии ласкали слух словно мягкий зефир, тающий на языке. Мысли едва успевали за симфонией, путешествуя в выдуманных мирах и проживая несуществующие жизни. Сольхён отдавалась музыке вся без остатка и даже гитара будто оживала всякий раз, стоило прикоснуться к струнам. Когда мелодии стали затихать и уже шептать ноты, девушка завершила свой концерт.
      Полминуты Чонсу пребывал в изумлении, но после того как захлестнувшие эмоции устаканились — раздался хлопот. Девушка встретила овации совсем без скромности, самодовольно приподняв уголки губ. Она чувствовала вкус победы на кончике языка, смакуя восхищённый вид любимого человека.
      — Ты не думала собрать свою группу? — парень с воодушевлением в глазах был искренне поражён её искусством владения инструментом. Но это было не то…
      Он уточнял у неё ненужные детали, просил научить играть, подержать гитару: это лишь расстраивало Сольхён. Её голос становился всё более тихим, он надламывался в глубине и исчезал после короткого кашля. Сглатывая разочарование, оно возвращалось наверх — к глазам, что сопротивлялись слёзному потопу. Чонсу был очарован, но не ей. Его впечатлила музыка и говорить он желал об их общем увлечении.
      — Чонсу, ты мне нравишься. Давно.
      Молодой человек опешил, в растерянности скрыв лицо за чёлкой. Не было похоже, что эта новость оказалось неожиданной для него: он был в ступоре, но потому, что надеялся избежать темы чувств до последнего. Его руки слегка дрожали, а ладони вспотели. Дружить с Сольхён было весело, она стала для него самой лучшей подругой, с которой можно быть глупым, некрасивым и скучным — та всё примет и даже похвалит. Поначалу сблизиться с самой известной хулиганкой школы выглядело идиотским решением, но по прошествию времени он так привык к ней, что абсолютно не хотел что-либо усложнять.
      — Я приберу здесь, скоро родители придут…
      — Ты ничего мне не ответишь? — злость стремительно закипала, смешиваясь с ранним разочарованием. Сольхён в возмущении встала, испепеляя взглядом.
      Чонсу не осмелился смотреть на неё, судорожно сметая посуду и остатки еды со стола в раковину. Он делал вид, будто ничего не произошло и демонстративно переключил всё внимание на уборку. Однако виноватое выражение и испуганные глаза выдавали его внутреннее состояние. Девушка ощутив сильный неконтролируемый приток слёз, поспешила наверх, не желая выглядеть слабой. Уже поднимаясь по лестнице несколько слезинок скатились по щеке. Губы задрожали, в носу защипало от холодного воздуха. Она сдерживала бурю эмоций как могла и для сил зажгла сигарету.
      Стоя на балконе, её разум освободился от мыслей. В груди по-прежнему бушевала беспощадная боль, что заставляла душу кровоточить и расходиться по швам, но с каждой затяжкой сознание окутывала дымка безразличия. Она знала с самого начала, что сердце Чонсу ей недоступно, но маленькая надежда теплилась под эгидой напускного равнодушия. Сольхён бережно хранила свои чувства, взращивала, подпитывала и была уверена, что выстроила правильную стратегию. И основательно ошиблась.
      Пребывая в трансе от случившегося, она совсем не услышала, как её горю составили компанию. Гостья отвернула лицо, стыдясь своей разбитости и не желая стать ещё уязвимее.
      — Я слышал, как ты играла. У тебя редкий талант.
      Поднимаясь на второй этаж, молодая особа в порыве эмоций не заметила, что дверь в комнату Хисына была полностью открыта и он всё увидел. Какой позор. И наверняка разболтает всей школе…
      — Ты правда хочешь поговорить о музыке? Избавь меня от себя, — на это она услышала короткий смешок и боковым зрением заметила его типичную широкую улыбку. Эта детская улыбка до самых ушей цепляла как правило всех окружающих и Сольхён не даст себе соврать, если скажет, что её тоже.
      Хисын определённо был притягателен, от него веяло несбыточной мечтой об идеальной жизни: деньги, слава, любовь. Он из тех парней, кто может превратить жизнь девушки в сказку, наполненную всеми клишированными сценами из романтических фильмов, которые так ненавидела Сольхён. Ненавидела, но оказавшись в большом доме богатой семьи, возжелала остаться в этом безупречно огранённом мире навсегда.
      — Не хочу. Это не то, что меня интересует.
      — Я больше не буду беспокоить твоего брата, если ты об этом, — очередная затяжка.
      — Чонсу ведь разбил тебе сердце, не так ли?
      Сольхён впервые за всё время разговора повернулась, не веря вопросу. Она внимательно изучала выражение на физиономии парня, чтобы определить: издевается ли. Но кажется, Хисын не собирался подшучивать, а действительно имел свой неразгаданный мотив.
      — Что, тебе и со второго этажа было слышно? — гостья не могла не заметить, как одноклассник рассматривает её черты. Взгляд перемещался от губ до родинок, возвращаясь к глазам.
      — Чонсу рассказал, — убедившись в том, что собеседница заинтригована, одноклассник продолжил, — И я тогда посоветовал прекратить с тобой общение, раз эти чувства не взаимны.
      Сольхён надолго замолчала, совсем не ожидая такого ответа. Она испытывала смешанные чувства: боль от поступка любимого человека и вину перед тем, кого считала лицемерной пустышкой. Хорошим оказался не застенчивый мальчик с длинной чёлкой, а популярный красавчик… Девушка даже рассмеялась про себя, выпуская дым.
      — И что же ты хочешь? — она потушила сигарету о перила и наконец развернулась полностью. Её короткие рыжие волосы лезли на лицо, а тушь растеклась. Сольхён выглядела невероятно кинематографично, зажимая меж пальцев потушенную сигарету.
      — Залечить раны, — за этим последовал приглашающий жест обратно в дом.
      Девушка пребывала в том состоянии, когда ей было всё равно на то, что происходит вокруг — лишь бы избавиться от ноющей боли в груди, даже если в конечном итоге её накачают наркотиками. Хуже уже не будет. Поэтому почти не раздумывая, последовала за одноклассником, подписывая себя на неизвестность. Сигарета осталась на периле.
      Комната Хисына заметно отличалась от комнаты его брата преимущественно холодными тонами и общим беспорядком, свободным от рамок. В синем полумраке от светодиодной ленты можно было разглядеть неубранную постель, школьную форму на стуле и игровую приставку с бесчисленной коллекцией CD-дисков. Он позволил ей войти первой, медленно подбираясь ближе. Сольхён опустилась на постель, предвкушая то, что может предложить ей парень. Она уже ощущала себя как во сне: самый популярный красавчик находился в преступной близости в его же доме, а ведь до этого они почти не разговаривали в школе.
      Хисын разместился на кресле-мешке, по-деловому сложив пальцы домиком. В тусклом свете они оба разглядывали друг друга, испытывая неловкость. Сольхён имела необычную внешность, её трудно было назвать красоткой, она была похожа скорее на инопланетянку со своими огромными далеко посаженными глазами, лунообразной формой лица и бесконечным множеством мелких родинок. Он находил её по-своему притягательной, ведь как бы девушка не вписывалась в стандарты — её постоянно хотелось разглядывать как картины Ван Гога.
      — Мы можем поиграть, или заняться чем-то другим: выбирай.
      — Я правда могу выбрать?
      — Да, например посмотреть фильмы или… — хозяин комнаты не успел договорить, его бестактно перебили.
      — Я выбираю тебя.
      Хисын недоумённо уставился на собеседницу, нервно сглотнул.
      — Видимо то, что говорят про тебя — правда. Сольхён, я не то имел ввиду, когда пригласил к себе и слезь пожалуйста с кровати…
      — И что же про меня говорят? — одновременно с этим, девушка начала раздеваться, стянув через голову большую футболку. Она осталась в чёрном бюстгальтере, без капли стеснения.
      — Ты ненормальная.
      Хисын отвернулся, сильно зажмурив глаза. Его щёки запылали румянцем, а ноги рефлекторно сдвинулись. Ему было страшно. Страшно запомнить эту сцену и хранить её в памяти, ведь для себя он давно понял, что Сольхён его привлекает. Она всегда была интересна ему, но видел в её взгляде лишь неприязнь к себе. Холодная одноклассница всячески игнорировала существование Хисына, а иной раз грубила. Сольхён даже не замечала, что молодой человек постоянно оборачивался ей вслед, когда они пересекались в коридорах. Не замечала и то, что популярный красавчик всякий раз затихал в шумных разговорах, стоило ей оказаться в его поле зрения. И то, что происходило сейчас — было неправильно. Она не любит его, девушка не осознаёт свои действия и их последствия.
      — Так прямо и говорят обо мне? — следом последовали шорты, несколько конфет выпали.
      — Перестань. Не играй со мной, — неожиданно строго произнёс Хисын, найдя в себе силы посмотреть на неё.
      Эта строгость лишь раззадорила девушку. Если бы он поддержал её безумие, она скорее бы расстроилась и окончательно разочаровалась. Привстав с постели, Сольхён лёгкой походкой направилась к нему и наклонилась вперёд, изучая мельчайшие изменения в лице. В полутьме хозяин комнаты позволил себе задержать взгляд на красивом женском теле, влюбляясь до беспамятства во все изгибы, однако внешне сохранял спокойствие: несмотря на то, что её внимательный взгляд гипнотизировал и заставлял мысли путаться, а сердце биться чаще.
      — Не играть?.. Ты можешь перестать строить из себя недотрогу и все будут счастливы, — она прошептала ему над ухом, опаляя кожу своим дыханием. В тусклом свете его мурашки остались незаметны.
      — Ты в отчаянии, Сольхён. У меня нет желания потакать твоему неадекватному состоянию. Оденься и собирайся домой, я провожу тебя.
      — Ц, ещё один хороший мальчик. Как же ты надоел мне, — выдохнув с раздражением, гостья схватила одноклассника за руку и собиралась бросить на кровать, однако у спортивного молодого человека хватило сил одёрнуть её.
      Они смотрели друг на друга в молчании: Хисын мысленно отговаривал Сольхён, а та находилась на грани новой эмоциональной встряски и едва не заплакала. Однако она твёрдо решила забрать своё и потянулась к губам напротив. Поцелуй вышел медленным, чувственным и слишком романтичным для колючей натуры. Она мечтала подарить такой поцелуй Чонсу, но теперь забывалась им с Хисыном. К неожиданности для девушки парень отвечал ей и даже старался получить больше. Гостья опустила ладони на мужские плечи, слабо подминая. Его пальцы нежно коснулись её щеки, поглаживая со всей заботой.
      — Ты правда хочешь этого?.. — поцелуй резко оборвался.
      Вместо внятного ответа она кивнула: этого оказалось достаточно, чтобы он уложил её на постель. Одурманенным взглядом большие глаза проходились по голому телу — мысли окончательно растворились, отдав контроль давнему вожделению. Может они оба пожалеют об этом после, но сейчас нуждались друг в друге как в кислороде. Этой ночью они любовники. Полные безрассудства…
      Хисын склонился над ней и мягко касался губами её лица, ласково одаривая вниманием каждый участок кожи — ведь это то, как он искренне к ней относился. Щекотно прикусив мочку уха, девушка улыбнулась, одобрительно перебирая тёмные густые волосы. Наконец они вновь слились в поцелуе, на этот раз более смелом. Языки влажно сплелись, наполняя чашу возбуждения. Сольхён царапнула ноготками изящную шею, наблюдая за реакцией и была одарена поражённым выдохом.
      Мокрые дорожки вниз сопровождались поглаживаниями: руки умело притрагивались к отзывчивому телу, невесомо очерчивая линии. Его осторожная ласка была приятна до мурашек и выводила удовольствие на новый уровень, когда даже одно дыхание сводило с ума. Всё её тело превратилось в единый нерв, тонко ощущающий любые касания. А когда Хисын снял бюстгальтер, соски уже изнемогали от ожидания.
      Он мягко сжал одну грудь, не отрывая глаз от мимики девушки. Парень изучал реакцию любовницы, неспеша приступая к новым действиям. Наконец его пальцы захватили сосок — бережно теребили, водили по кругу: и чем сладострастнее воздыхала Сольхён, тем быстрее повторялись манипуляции. Её лицо выглядело так красиво в этот момент, а голос звучал так прерывисто, что губы сами накрыли второй сосок. Шершавый язык полностью занялся маленькой горошиной, повторяя движения пальцев. Слегка оттягивая соски, Хисын нещадно доставлял удовольствие, с которым его партнёрша была не в силах справиться и сжимала тёмные волосы у самых корней.
      Однако, так быстро всё не должно было кончиться. Парень оставил грудь, спускаясь ниже устами под короткие выдохи. Стянув трусы и отложив их рядом, он томно поцеловал лобок и деликатно раздвинул ноги девушки. Сольхён зачарованно предвкушала предстоящее из-под полуопущенных ресниц, забыв как дышать. После установления зрительного контакта любовник нежно коснулся языком клитора, начиная ласку с плавных техник.
      Вид Хисына вылизывающего её между ног — невероятно заводил девушку. Самый популярный парень делал ей приятно на своей кровати, одурманенный возбуждением. Он временами поглядывал на неё влюблённым взглядом — так, словно она для него целая жизнь. Сольхён не слишком придала этому значение, отдаваясь наслаждению сполна. Комок нервов внизу был сравним с оголёнными проводами и каждый раз ярко искрил от искусных ласк. Хисын то посасывал, то вылизывал клитор, экспериментируя с темпом. Наконец поймав нужный угол, скорость заметно увеличилась. Она извивалась, выгибала спину, сжимала колени вокруг головы, но язык продолжал безжалостно издеваться над самой чувствительной точкой, не оставляя её в покое ни на секунду. Девушка ощутила скорое приближение пика: в уголках глаз стояли слёзы, а чувствительность лишь нарастала, вырывая громкие стоны. Оргазм накрыл с головой: её тело обмякло в приятной неге, оставив совершенно без сил. Ноги поймали тремор, короткие импульсы блуждали по всем нервным окончаниям.
      Вспотевшая Сольхён благодарно погладила спутавшиеся пряди. Самодовольное лицо Хисына говорило само за себя, он не прекращал улыбаться, потягиваясь за поцелуем. А целовался он очень хорошо — до бабочек в животе хорошо. Стоило признать, что не было вещей, в которых школьный отличник был бы плох. Он был решительно намерен доставить ей столько удовольствия, чтобы хотелось возвращаться за повторением.
      Вытащив презерватив из тумбочки рядом с кроватью, Хисын начал раздеваться. Девушка не сводила глаз с его движений, изучая каждый мускул, отчего тот покраснел. Он сильно нервничал, когда освободился от последнего элемента одежды и предстал перед ней совсем голым. Её очи проследили вниз и губы состроили ухмылку.
      — Я думала, он будет больше, — насмешливым тоном подметила гостья.
      — Заткнись. Тебе хватит.
      Она не стала спорить, ведь умелые руки задрали её ноги кверху, после чего послышался звук надевания контрацептива. От неожиданного вхождения Сольхён потеряла дар речи, удивлённо распахнула глаза и запечатлела: насколько сосредоточен её партнёр. Он будто ждал этого момента всю жизнь и отдавал свою девственность прямо сейчас.
      Член вошёл легко благодаря обильному количеству смазки. И всё же Хисын сохранял самообладание, чтобы быть достаточно осторожным и внимательным. Первые толчки были слабыми и неглубокими, однако уже заставляли партнёршу подминать простынь меж пальцев и блаженно прикрыть веки. Он делал всё слишком правильно, как по книжке. Именно о таких парнях девочки мечтают, а женщины ждут.
      Уложив ноги к себе на плечи, парень скрепил их пальцы в замок, проникая всё глубже и резче. Сольхён мелодично стонала, растворяясь в приятных ощущениях. Ещё никогда прежде вагинальный секс не был настолько приятным, чтобы терять голову от каждого толчка. Комнату заполнили хлюпающие звуки и пошлые запахи, которые стояли в носу до самого мозга. Его член чувствовался внутри так правильно, будто это должно было произойти намного раньше. Толчки задевали клитор и девушка рисковала кончить снова.
      Когда Хисын вставил полностью он застонал даже громче неё и от нетерпения стал наращивать темп гораздо быстрее. Женские стоны на грани хныканья невероятно разыграли его похоть: как же прекрасно менялась мимика её лица от простой фрикции, как сильно она вцепилась в его руки, как блестели собравшиеся слёзы в уголках глаз… Он желал запомнить её такой: в его комнате, на его кровати, под его членом. Запомнить особенно страстной, отдающую себя всю наслаждению с ним. Может утром она и говорить не захочет, но сейчас стонала как самая последняя сучка.
      — Быстрее…
      Хисын толкался так резко и грубо, что девушка даже не находила момента стонать, лишь хныкала как маленький ребёнок, заливаясь слезами. Именно такой секс ей и нужен был, чтобы забыться и перестать чувствовать боль от разбитого сердца, пусть и на короткий миг. От чрезмерно частых стимуляций клитора она снова кончила, растворившись на миллиарды частиц. Сильнейший оргазм продолжался до тех пор, пока не кончил сам Хисын.
      Голова полностью опустела, пребывая в блаженной эйфории. Парень вытащил член, продолжив изливаться в презерватив. Он крепко зажмурился, протяжно выдыхая. Они оба сбито дышали, пытаясь прийти в норму. Крупные капли пота подсвечивали разгорячённый пресс молодого человека, которым без утайки любовалась гостья. Хисын не только помог справиться с горечью, но и подарил ей самый лучший секс в её жизни. Быть может, она пересмотрит свою точку зрения на его счёт: возможно парень и не такой хороший, каким хочет казаться, но определённо умел трахаться.
      — Теперь я понимаю, почему по тебе сохнет вся школа, — Сольхён первая начала разговор, — Но ты так и не ответил, что говорят обо мне.
      — Что ты легкодоступная, — на этих словах он издевательски засиял улыбкой, — Мы это проверили.
      — Смотря на твои навыки, нельзя сказать, что ты сильно отличаешься, — девушка явно оскорбилась.
      — Так это комплимент?
      — А ты не для него старался, ботаник? — в её голове это звучало куда обиднее, однако собеседник никак не отреагировал, находя подобный выпад забавным.
      Сольхён от возмущения поспешила одеться, однако ей помешала сильная хватка. Молодой человек любовно поцеловал её руки, со всей нежностью заглядывая прямо в душу. Вблизи его лицо было ещё красивее и она поймала себя на том, что бесстыдно пялиться на него.
      — Ты доставил больно много удовольствия для человека, который считает меня оторвой.
      — А ты обидчивая, — он почему-то улыбнулся совсем без злобы.
      — И неуравновешенная. И как оказывается — девушка лёгкого поведения, — ровно отчеканила Сольхён.
      — Здесь нет лицемерия, я правда так считаю, — прежде чем девушка успела задать встречный вопрос, Хисын продолжил, — Кто сказал, что мне не могут нравиться оторвы? Неуравновешенные и обидчивые, — специально добавил подлец.
      Не веря услышанному, гитаристка смогла лишь прикусить губы и задумчиво сдвинуть брови. Чтобы идеальный парень из не менее идеального мира мог влюбиться в гадкого утёнка? Бред. Жизнь не фильмы, где от серой дуры терял голову богатый красавчик. И Сольхён не даст себя обмануть.
      — Мы хорошо провели с тобой время, но оставь меня в покое, прошу, — она резко скинула его руки и начала одеваться.
      Хисын оторопел от такой реакции. Его уста задрожали и он мог только бессильно наблюдать за её хаотичным приведением себя в порядок. Буквально за несколько минут гостья собралась и покинула комнату, оставив лишь свой запах. А внутри всё сгорало от обжигающей боли и горячих слёз. Он страдал по ней так же, как и она по Чонсу. Однако, к Сольхён было невозможно подобраться даже в качестве друга. Она не просто очерчивала границы — а выжигала их. И безрассудный секс это всё, что они могли получить этой ночью.
      На полу всё так же лежали выпавшие конфеты, а на перилах потушенная сигарета… Внизу послышались голоса родителей. Холодные лучи рассвета.