My Angel

Часть 41

В больнице давят даже стены. Джин потерял счёт времени, пока его омегу оперировали. Он сидел на кафельном полу у дверей операционной, расскинув ноги во всю длину перед собой и ничего не мог сделать, кроме как молиться. Теперь он точно знал что потусторонняя жизнь существует, а по рассказам Феликса, Бог всё же есть, и он слышит его!

Нездорово бледное лицо, засохшие дорожки слёз на щеках и пустой, разбитый взгляд, который устремился в одну точку. За дверью послышалось громкое шарканье обуви и альфа тут же поднялся. Автоматические двери распахнулись и на глазах Джина появляется врач.

- Слава Богу! Как Феликс? К нему можно? - Хван бросился к доктору, не замечая как с силой сжимает его руку.

- Господин Хван, у Вашего омеги ... множественные переломы, и повреждение головного мозга, не совместимые с жизнью. Сейчас он на искусственном жизнеобеспечении, но и это не на долго. Шансов нет. Извините. - говорит бета, а Джин каменеет, потеряв способность дышать.

- Как? Что... вот так ... и всё? - неконтролируемо выдает сиплый голос, глаза наливаются слезами, а ноги теряют устойчивость. Пошатнувшись, он облакотился об стену, и врач подхватив его за локоть, проводил до скамьи.

Доктор присел рядом.
- Мне очень жаль, Хёнджин. Но я правда сделал всё что в моих силах. Спасти его может только чудо. А я не Бог. - грустно добавил врач и соболезнуя похлопав по плечу альфу, тихо удалился.

- Он так хотел попробовать всё на свете... он и есть чудо... самое настоящее... - шептал, сквозь пелену слёз, Хван, откинувшись на спинку, обессиленный от нескончаемой боли утраты, безысходности и бессилия перед самой смертью.

На ватных ногах, Джин зашёл в операционную, в которой уже никого не было. На столе лежал он. Мирное, бледное лицо, на котором покоилась маска искусственной подачи кислорода, его голова была перевязанна бинтом, который полностью пропитался кровью. Рекодер воспроизводит контроль биения сердца, его ритм угнетенно медленный. Грудь истинного не вздымается и не опадает, в его лёгкие попадает кислород через трубку, что торчит изо рта.

Он не живой.

Хван подходит к истинному и садится рядом, сжимая его крохотную ручку в своей.

- Феликс, ты же слышишь меня. Я знаю! Ты всегда меня слышал, ты говорил что так положено! Вернись, слышишь?! - он в отчаянии трясет бездыханное тело, и прижавшись к его груди лицом, заходится беззвучным плачем, изредка всхлипывая.

Наивные, горящие непосредственностью глаза, уже не будут умоляюще смотреть на него, выпрашивая очередную блажь. Его ангельская улыбка, уже не будет озарять новый день альфы каждое утро, а эти теплые, солнечные объятия... он такой нежный, прилипчивый, ещё совсем маленький малыш, который ещё не успел познать совершенство своего существования.

- За что ты с ним так? Он ведь ни в чем не виноват. Он даже не успел пожить. - говорит Джин, поднимая голову вверх. - Он заслуживает всего самого лучшего что есть в этом мире! Это - мой ангел! Ты не имеешь права отнимать его у меня! - чуть громче, обвиняюще говорит Джин.

В операционный зал входят медсестры и врач, на лице которого чувство вины и не выполненного долга.

- Господин Хван, мы переведем его в реанимацию. Там сможете оставаться с ним до тех пор, пока ...

Джина резко вскидывает ладонь, останавливая реплику беты.
- Я понял, - тихо говорит альфа.