оттенки индиго

Муравейник

Стоило Захаровой пересечь порог, — после рабочего дня, однако нисколько не уставшей, правда, растрёпанной от сильного ветра на улице, — её настигает, как снег на голову, очень недовольная Андрющенко; одетая в выигранную накануне чёрную футболку с желтой надписью «Nirvana».

Тыкающая на невидимые часы на запястье.

— И где тебя носило? — Кристина удивлённо выгибает бровь.

— В смысле, ты о чем?

Пока та снимает обувь, Лиза хлопает себя по лбу и выдаёт возмущённо:

— Тебя не было сутки!

— Сутки? — поднимает взгляд вверх, вспоминая. Действительно, прошло даже больше. — Да, забегалась немного. Извини.

Андрющенко странно на неё смотрит, сложив руки на груди, но ничего не говорит.

Захаровой приходится продолжить.

— Потом расскажу. Гляди, что принесла.

Приняв пакет с рук девушки, Лиза раскрывает его, и впервые Захарова может лицезреть на лице той крошечный оттенок удивления.

Который быстро сменяется усмешкой, будто его и не было.

— Обувь с верёвками?

— Ну да-а, — хмыкает, — кеды, называется.

Лиза рассматривает чёрное тканевое изделие с белой штриховой нашивкой и такими же шнурками, гнёт и отмечает мягкость подошвы. Новейшие.

— Неплохо.

— Одежда свежая там же, — бросает, уходя на кухню. Остальные принадлежности и личную гигиену она не упоминает, как само собой разумеющееся.

Тишина в помещении оседает глухим облаком; Андрющенко будто даже хочется что-то сказать, но она быстро одергивает себя.

Кристина разогревает рис с овощами и чем-то ещё, что приготовила мама, — она взяла еду из дому, — а Лиза садится на «своё» место, как уже привычно, и терпеливо ждёт. Захаровой как-то с самого начала стало понятно, что индиго не умеет готовить вовсе.

— А ты не хочешь поучиться жарить хотя бы яичницу, м? — нарезает помидоры;

— Зачем, если это делаешь ты?

Она фыркает насмешливо.

— А если меня не будет? Как вчера, например. Ты с голоду помрёшь?