Демон по заказу

1

Раскрытая книга перед мною на сто двадцать пятой странице учебника по латыни уныло глядела на меня со стола, заваленного различной ненужной макулатурой, являя перед собою картину образцово— показательного студента, коим и была я. Чего тут только не было – анатомическое строение головного мозга, химический состав крови и свойства валерианы и так далее. Жутковато, не правда ли? Но самым мерзким из всего этого набора было другое, и это была чёртова сто двадцать пятая страница (зараза такая!), что никак не хотела отпустить моё бренное тело во власть следующей уже целой сто двадцать шестой, которая приблизила меня хотя бы к завершению ужаса, коим именовалась сессия у медиков, нависшая подобно грозовой туче на ясном и безоблачном небе моей бездельной и радостной жизни.
Барсик, мой наидобрейший души котяра в милую черную полосочку, на секунду проснулся и поднял усталый взгляд, всем своим видом выражая своё неодобрение по отношению к моим действиям, что видно в корне были ему не понятны, впрочем, он быстро тут же уснул, отвернув от меня свою морду.
— Предатель, — вырвалось у меня против воли, но делать было нечего.
Никогда в жизни я так не завидовала коту, как сейчас.
Если честно, это был потрясающий опыт, что я запомню надолго.
Уныло опустив голову на руки и стоически подавив страдальческий зевок, в который раз коря себя за неразумность, приведшей к таким трудным временам, я посмотрела на наручные часы, не сразу разобрав, что они показывают, ведь глаза уже начали слезиться от усталости.
— Двенадцать тридцать… — пробормотала я, мысленно сделав пометку в мозгу, что до часа икс осталось целых восемь с половиной часов, что хоть немного, но внушало надежду. Тот факт, что мне никоим чудом не успеть усвоить ещё триста две страницы за это время, раз я не смогла выучить эти чёртовы сто двадцать пять за двенадцать часов были отброшены и засунуты куда подальше моим мозгом (если он имелся, ведь я уже было серьёзно стала подозревать обратное под влияние взгляда Барсика!) ввиду суицидальных мыслей, которыми страдали все студенты медицинских вузов уже после первого дня обучения столь значимой профессии как медик.
Приободрённая столь позитивными и не совсем адекватными мыслями, которые уже были довольно привычны мне, я лихо схватила кружку с кофе со стола, проигнорировав дрожание рук, ведь это уже была чёртова восьмая порция за сегодня, а ночь ещё обещала быть жаркой и насыщенной; я положила ладони снова на книгу, как будто это хоть чем— то могло помочь и мысленно помолившись, упрямым голосом проголосила подобно ведьме, желая тем самым хоть немного сгладить тленность и скуку своего бренного существования и разнообразить жизнь подобным смехотворным образом:
— Euphas Meta him, frugativi et apellavi! – Стоило мне закончить как неожиданно свет в комнате резко погас, и показалось, что запахло чем— то подозрительно горелым, но если бы это было так, то пожарная система в ту же секунду сообщила мне бы об этом, но на этом все закончилось и стало подозрительно тихо и опять же очень скучно.
– Черт! – Вскрикнула я, немного испугавшись и позже вздохнув, ведь более ничего не предвещало беды помимо того, что в любую секунду я рисковала уснуть прямо так.
– Нет, ну какого черта нужно было выключать свет именно сегодня ночью? – пробормотала я, ворча как старая бабка и наощупь отыскав телефон на столе, чтобы включить фонарик. Как только свет снова озарил мою маленькую каморку, я вновь уставилась на текст перед собою, не желая уступать от намеченного пути и упрямо повторив эту белиберду громким голосом едва ли в принципе понимая, что я несу, но это уже было не важно: — Euphas Meta him, frugativi et apellavi. Euphas Meta him, frugativi et apellavi.
Как по мне главное – это нести чушь с максимально уверенным видом, но столь обстоятельный ход моих мыслей прервали совершенно внезапно:
— Eupha Meta him, frugativi et apellavi, — неожиданно раздался звучный мужской голос из другого конца комнаты, явно снисходительно усмехнувшись на мою оплошность и исправив ошибку, которую я допустила по невнимательности из—за того, что довольно сильно устала.
Барсик в этот момент довольно—таки красноречиво мяукнул, видно заподозрив неладное и пытаясь меня предупредить, но не тут—то было.
— Точно! Спасибо! – Обрадовано поблагодарила я незнакомца, отметив приятные хриплые нотки у баритона неожиданного собеседника и достаточно уверенный тон, придававший его словам вес, и уже было, снова начав повторять свойства розоцветника, как было застыв на месте. Не сразу мой воспалённый мозг смог обработать информацию (хорошо, что в принципе смог!), но когда это произошло, до меня вдруг резко дошло, что живу то я одна, да и голосами в голове пока не страдаю, в конце концов до пятого курса было ещё целых два года, и тем более такими баритонами чеширских котов явно не обладаю! Кинув затравленный взгляд на кота, что тоже был не обрадован нашему неожиданному гостю и тяжело сглотнув, мысленно пообещав сходить в церковь, чего отродясь не делала, я направила свет фонаря на то место, откуда был голос, который мне было померещился, но нет – мои глаза встретились с жёлтыми зрачками непонятного чудища, чьё тело почти полностью было скрыто от меня темнотой, но вот рога и страшная красная морда, к моему вещему сожалению, были слишком хорошо видны, отбрасывая от себя довольно интересные тени на стене, отчего казалось чересчур необъятным.
Картина была мне не понятна, очушуительно странна и не знакома, как в принципе и любые особи мужского пола у меня в комнате, кроме, разумеется, кота, поэтому я поступила так, как поступила бы любая студентка медицинского вуза на моем непростом месте – вытаращилась на незнакомую мне фауну с чисто научной точки зрения и отсутствием чувства самосохранения невежливо уточнив у него через минуту бесконечного молчания, больше не имея терпения смолчать:
— Охринеть, а как ты разговариваешь? – Казалось, даже Барсик вылупился на меня подозрительно странно после этих слов, едва ли отойдя сам от этого чуда—юда и все также затравленно застыв в непонятной позе на подоконнике, видно не имея мужества даже сбежать отсюда.
Но это и не самое главное. В тот опупительный момент истины я могла покляться, что этот громила, до этого видно чувствовавший себя вполне вольготно на моей кровати с цветочками на миленьком одеяле, развалившись на ней подобно королю либо полноправному владельцу, насмешливо (и как я это интересно в тот момент поняла? Не спрашивайте…) буравя меня своими ярко— жёлтыми глазами из темноты, внезапно не хило так нахмурился, явно не заценив мой нелицеприятный комментарий касательного своего внешнего вида, и переглянувшись с моим котом, выдал:
— Не понял… — бедный чудо— юдо, столько не понимания в хриплом баритоне взбесили меня ещё больше, и здесь просто необходимо было разобраться, поэтому вздрогнул даже Барсик после того, как я с напором выдала:
— Ну в смысле у тебя клыки, — продолжила допрос с пристрастием я, обрисовав совершенно наглым образом его морду, на которой в тот момент проступило явное неодобрение на грани с хмуростью, которые он даже не пытался скрыть.
Барсик, видно тоже не совсем понимая мою претензию, вылупился на него и после удивлено повёл усами, явно сообразив в чем в дело то состоит. Я говорила, что он удивительно умный кот?
— И?
— Тебе они говорить не мешают?
— Почему они должны мне мешать? – совсем запуталось чудо— юдо даже привстав с кровати, но мой научно— познавательный интерес было уже не остановить, даром что ли я на медика поступала, а?
— Ну это же против эволюции! – в конец разозлилась я, притопнув ногою, отчего этот рогоносный даже немного вздрогнул, призадумавшись над своим существованием, явно не врубаясь в причину моего недовольства, которая шла в противовес теории Дарвина, на изучение которой я потратила тучу времени жизни не затем, чтобы мне это в один момент испортили подобным хамским появлением.
– Сам подумай, ведь у человека тоже миллионы лет назад были клыки, но сейчас их нет, а почему?
— Ну… Я не знаю. Не думал об этом как— то.
— Вот именно, что ты не думал!
Рогоносный застыл как вкопанный, явно обдумывая мои слова, не совсем врубаясь в суть происходящего, но неожиданно как будто очнувшись, подскочил с кровати и взревел подобно льву:
— Да как ты смеешь унижать меня, жалкая человечишка? Ты хоть знаешь с кем говоришь! – Его зловонное дыхание было отвратительно близко рядом со мной, и возможно необходимо было испугаться в этой преинтереснейшей ситуации, но я едва ли обратила на это внимание, ведь неожиданно для себя отметила интересный факт об этом неизвестном представителе фауны – его зубы располагались вдоль челюстей рядами в несколько поколений совсем как у акул, но были гораздо белее; это единственное, что я успела чётко отметить для себя, так как предмет изучения к моему величайшему прискорбию закрыл свой рот слишком скоро, снова зачем— то замолчав и вылупившись на меня жёлтыми зрачками, явно ожидая каких— то действий; но меня все никак не отпускала мысль о том, почему у него есть язык, ведь у акул то его не было, поэтому я все также продолжила молча смотреть на него, мысленно проводя вскрытие, чтобы хотя бы приблизительно определить его подвид, но картина все никак не хотела устаканиться в моем воспалённом воображении.
– Эй, ты чего застыла? – неожиданно уже более спокойно подал он голос, неверно предположив, что я нахожусь на грани обморока.
Но нет, к его прискорбию, своими криками он смог довести только Барсика, что бедненький, подпрыгнув на месте, вылетел в форточку, скрывшись из вида, и это с его то жирненьким пузом! И вот ведь дотянул же ещё до туда! Я явно недооценила этого млекопитающего.
Или обоих млекопитающих?
— Как странно… — пробормотала я удивлённо, вспоминая раздел из учебника по биологии за одиннадцатый класс, но нужная мысль никак не желала приходить ко мне, а перед глазами только отчётливо проступали страницы по латыни, мешая сосредоточиться.
Да и вид кошака, что резким движением вылетает из окна, подобно раненной антилопе, тоже не отпускал, мелькая в сознании каким—то красным цветом самосохранения.
Может тоже, того, в форточку? Глядишь, и я пролезу.
— Что странно?
— Не могу определить к какому типу языка относится твой, — поделилась переживаниями я, все— также задумчиво глядя на него, параллельно отметив про себя, что его зрачки расширились от шока совсем как у человека, а из носа даже перестал валить пар, ведь он затаил дыхание, переваривая мои слова. – Больше похоже на язык льва, судя по текстуре, но форма слишком схожа с человеческой, и я не понимаю… Чтобы понять, нужно произвести вскрытие похоже, иначе говорить с уверенностью не приходится. Как же, однако это увлекательно… Ты не против, может?
— Что? Вскрытие…
— Ну, знаешь, нужно просто разрезать тебя, чтобы посмотреть, что внутри, — пояснила я, как на духу, видя, как расширяются с каждой фразой его бедные нечеловеческие глазёнки, в которых явственно как у младенца проступил испуг.
А может в форточку, и он пролезет, чем черт не шутит?
— Ты совсем охринела? – Наконец выдал он, обессиленный моими умозаключениями, осев на кровать и уставившись на меня глазами размерами с блюдце. – Ты ведь в курсе, что я тебя съесть могу? – поинтересовался он через пару минут тяжёлого для него молчания, доверительно подняв левый глаз, что видно по— нашему означало поднять бровь.
Нет, наверное, все же лезть туда придётся мне.
Я недовольно покосилась туда, тяжело вздохнув.