Худшие подруги

Ты - Принцесса, и это так тебе идет.

Розэ

– «Обыкновенное чудо» – какое странное название! Если чудо, значит, необыкновенное! А если обыкновенное, следовательно, не чудо. Разгадка в том, что у нас речь пойдет о любви. Юноша и девушка влюбляются друг в друга – что обыкновенно. Ссорятся – что тоже не редкость. Едва не умирают от любви. И наконец сила их чувства доходит до такой высоты, что начинает творить настоящие чудеса...

В то время как Яков Ефимович негромко декламирует со сцены вступительную речь, я украдкой скашиваю глаза на Джине. Ким сидит со мной в одном ряду, через пару кресел, и, подперев кулаком щеку, скучающе смотрит на нашего худрука. Внезапно, будто почувствовав на себе чужой взгляд, Джин резко поворачивает голову в мою сторону, и я сразу тушуюсь. Ким снова застает меня врасплох. А ведь нашим «переглядкам» уже почти месяц... Месяц я избегаю Кима, но никак не могу перестать тайком наблюдать за ним на репетициях. Это просто не в моих силах. Магнетизм какой-то... С тех пор как мы с Джису договорились, что Джин идет лесом, он... Он нравится мне еще больше! Почему? Ведь мы даже толком не общаемся! Я постоянно напоминаю себе о нашем правиле номер восемь, будь оно неладно. Никогда не западать на одного и того же парня. Но старая поговорка «запретный плод сладок» не дает мне покоя...

Я не свожу взгляда с Якова Ефимовича, но чувствую, что Джин по-прежнему смотрит на меня. Мои щеки алеют, и знакомо болезненно ойкает сердце. Теперь я неловко ерзаю в кресле. Что за наказание такое? Моя первая влюбленность – полный провал.

В это воскресенье мы сидим в актовом зале с самого утра. На улице давно рассвело, но день выдался пасмурным. В зале ярко горит свет, за окном ревет осенний ветер, и дождь настойчиво просится к нам, барабаня по крыше и царапая стекла.

– Джин! – внезапно громко объявляет Яков Ефимович, отчего мы, не выспавшиеся, вздрагиваем. – Твой выход!

Ким отводит от меня взгляд, словно нехотя поднимается со своего места и бредет к сцене. А я наконец-то могу выдохнуть с облегчением. Месяц дался мне непросто. Джин, будто нарочно, постоянно оказывался рядом со мной на репетициях, просил дать свой текст, давал глупые советы... Когда Яков Ефимович собирал нас после прогона, Дымарский каждый раз садился в соседнее кресло, расставляя локти, и словно невзначай то и дело касался меня...