Призванные луной

Глава 1

Вначале я не почувствовала, что это вервольф. Мой нос ничего не ощущает, когда вокруг витают запахи смазки и машинного масла. К тому же здесь не часто встречаются бродячие вервольфы. Поэтому когда кто-то возле моих ног вежливо кашлянул, я решила, что это клиент.
Я лежала под двигателем «джетты», устанавливая отремонтированную трансмиссию на место. Один из недостатков мастерской, в которой работает один человек, к тому же женщина, состоит в том, что всякий раз приходится бросать работу, когда звонит телефон или заходит клиент. От этого я становлюсь ворчливой и раздражительной - не самое подходящее настроение для разговоров с клиентами. Мой верный помощник, оформлявший документы и подававший мне инструменты, поступил в колледж, и я еще не подыскала ему замену - трудно найти такого, который согласился бы делать за тебя неприятную часть работы.
- Секунду, - сказала я, стараясь не говорить слишком резко. Я, как могу, стараюсь не отпугивать клиентов.
Будь проклята эта трансмиссия! Единственный способ поставить ее в старую «джетту» - это использование физической силы. Иногда быть женщиной в моем деле - преимущество: у меня руки маленькие, и я могу просунуть их туда, куда мужчина не в состоянии. Однако даже подъем тяжестей и занятия карате не делают меня такой же сильной, как тренированный мужчина. Обычно этот недостаток компенсирует использование рычага, но иногда мне едва хватает моих усилий, чтобы сделать работу.
Крякнув, я, помогая себе коленями и одной рукой, установила трансмиссию. Второй же вставила болт и закрепила его. Я еще не закончила, но теперь по крайней мере трансмиссия останется на месте, пока я не поговорю с клиентом.
Глубоко вдохнув, я улыбнулась для практики и выкатилась из-под машины. Схватила тряпку, чтобы вытереть руки, и спросила: «Чем могу помочь?» - прежде чем поняла, что этот парень совсем не клиент - хотя он, несомненно, нуждается в помощи.
Джинсы его были порваны на коленях и выпачканы в старой крови и грязи. Под засаленным галстуком поношенная фланелевая рубашка, которая ему мала, - неподходящий наряд для ноября в северном Вашингтоне.[1]
Выглядел парень истощенным, словно давно не ел. Мой нос подсказал мне - несмотря на заполнявшие гараж запахи бензина, масла и антифриза, - что столь же долго он не мылся. Из-под налета грязи, пота и страха пробивался запах вервольфа.
- Нет ли у вас какой работы? - неуверенно произнес он. - Не постоянной, мэм. Всего на несколько часов.
Я ощущала его тревогу до тех пор, пока ее не затопил поток адреналина. Поскольку я сразу же не отказала, парень заговорил так быстро, что слова сталкивались друг с другом:
- У меня нет карточки социального страхования, поэтому платить нужно будет наличными.
Большинство тех, кто просит за работу плату наличными, - нелегальные иммигранты, которые пытаются найти занятие между севом и сбором урожая. Но этот парень - урожденный американец, белый - ну, кроме той его части, которая вервольф, - с каштановыми волосами и карими глазами. Вымахал он на все восемнадцать, но мой опыт подсказывал, что ему не больше пятнадцати. Плечи у него были широкие, но костлявые, кисти не очень большие. Ему еще предстояло расти, прежде чем стать взрослым мужчиной.
Я сильный, - заявил он. - Не очень разбираюсь в починке машин, но помогал дяде держать «жука» в рабочем состоянии.
Я поверила в это: все вервольфы сильны. Едва уловов характерный запах мускуса и мяты, я почувствовала сильное желание убрать его со своей территории. Однако, не будучи вервольфом, я умею контролировать свои инстинкты - они мной не командуют. К тому же мальчишка едва заметно дрожал в эту влажную ноябрьскую погоду, и это пробуждало во мне иные, более сильные чувства.
Моя личная политика - не нарушать закон. Я не превышаю скорость, страхую свои машины, плачу федералам чуть больше налогов, чем следовало бы. Я иногда даю работу, но никогда не нанимаю тех, кто не может числиться в моей ведомости на зарплату. К тому же он вервольф, да еще новый, если моя догадка верна. Молодые вервольфы не так успешно контролируют своих волков, как другие.
Он ничего не сказал о том, что женщина-автомеханик - необычное зрелище. Конечно, он скорее всего какое-то время наблюдал за мной и свыкся с этой мыслью - тем не менее он промолчал на сей счет, а это очко в его пользу. Но все же этого было недостаточно для того, что я собиралась сделать.
Он потер руки, чтобы согреть, пальцы покраснели.
- Хорошо, - наконец согласилась я. Не самый разумный ответ, но глядя на то, как он дрожит от холода, другого я дать не могла. - Посмотрим, что из этого выйдет... За этой дверью душ и прачечная. - Я показала на дверь в конце гаража. - Мой последний помощник оставил там свой старый комбинезон. Он висит на крюке в прачечной. Если захочешь принять душ и переодеться, можешь выстирать свои вещи в машине. Там же холодильник, в нем сэндвичи и банки с шипучкой. Поешь и приходи, когда будешь готов.
Я чуть подчеркнула слово «поешь»: не собираюсь работать с голодным вервольфом, пусть до полнолуния еще целых две недели. Некоторые скажут вам, что вервольфы способны менять форму только в полнолуние, но говорят, и призраки не существуют.
Парень, уловив мой командный тон, напрягся, глядя мне в глаза. Чуть погодя он пробормотал: «Спасибо» и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Я перевела дыхание. Я хорошо знаю, что не стоит отдавать приказы вервольфам: это все их инстинкт доминирования. Из-за него вервольфы обычно долго не живут. Именно подобные инстинкты - причина того, что их дикие братья не уживаются с цивилизацией, в то время как койоты процветают даже в некоторых районах Лос-Анджелеса.
Койоты - мои братья. О, я не веркойот - если такие существуют, - я ходячая.
Этот термин происходит от сочетания «ходячая в шкуре», так называли ведьм в племенах индейцев Юго-Запада; эти ведьмы надевали шкуру койота или другого животного и бродили в ней, распространяя болезни и смерть. Белые поселенцы неправильно использовали это слово для названия всех, кто меняет форму, и термин прижился. Мы вряд ли в состоянии возражать - даже если бы вышли из укрытия, как поступил меньший народ - другие, - нас слишком мало, чтобы поднимать шум.
Не думаю, чтобы мальчишка понял, кто я, иначе он ни за что не повернулся бы ко мне, другому хищнику, спиной и не пошел в душ мыться и переодеваться. У волков очень острое обоняние, но гараж полон необычных запахов, к тому же я сомневаюсь, чтобы он хоть раз в жизни встречал таких, как я.
- Нашла замену Теду?
Я повернулась и увидела, как снаружи в помещение входит Тони. Очевидно, он какое-то время прятался и наблюдал за нашей встречей. Тони хорош в таких делах - ведь это его работа.
Он был гладко выбрит. Черные волосы зачесаны назад и собраны в короткий конский хвост. Я заметила, что его правое ухо четырежды проткнуто; в нем - бриллиантовая запонка и три маленькие петельки. С нашей последней встречи он добавил две. В расстегнутой куртке с капюшоном, под майкой рельефно, буквой Т, выделялись мышцы - свидетельство часов, проведенных в спортивном зале, Тони будто сошел с рекламного постера одной из местных испаноязычных групп.
- Мы ведем переговоры, - сказала я. - Пока работа временная. А ты занят?
- Нет. Мне дали свободный день за хорошее поведение. - Он по-прежнему был сосредоточен на моем новом помощнике: - В последние дни я его уже встречал здесь. Кажется, с ним все в порядке. Может, сбежал откуда-нибудь.
Все в порядке - значит, ни наркотиков, ни насилия. Что ж, последнее обнадеживает.
Когда девять лет назад я начинала в этом гараже, Тони был хозяином небольшого ломбарда по соседству. Поскольку это было ближайшее место, где стоял автомат с легкими напитками, я видела Тони довольно часто. Вскоре ломбард перешел в другие руки. И я почти не вспоминала о Тони, пока не учуяла его стоящим на углу с плакатом «Работаю за еду».
Я говорю «учуяла», потому что мальчишка с пустыми глазами, который держал плакат, нисколько не походил на сдержанного, приветливого человека средних лет, владевшего ломбардом. Удивленная, я позвала его по имени, к которому привыкла. Мальчишка посмотрел на меня как на спятившую, но на следующее утро Тони ждал меня у мастерской. Тогда он и рассказал мне, чем зарабатывает на жизнь, - я даже не знала, что в Тройном городе[2] имеется работа для полицейского под прикрытием.
После этого он время от времени забегал ко мне. Вначале каждый раз появлялся в новом обличье. Тройной город не так уж велик, а моя мастерская расположена вблизи того района Кенневика, который можно назвать неблагополучным. Возможно, поэтому, он заходил только тогда, когда получал задание неподалеку, но вскоре я поняла, что его тревожит то, что я его узнала. Впрочем, узнала - не совсем верно. Учуяла, так правильней.
Мать у него итальянка, а отец венесуэлец, и такая помесь дала ему внешность, которая позволяла сойти за кого угодно, от мексиканца до афроамериканца. Когда было необходимо, он мог выдать себя за восемнадцатилетнего, хотя на самом деле он старше меня - тридцать три или около того. Тони бегло говорил по-испански и мог приправить свой английский акцентом дюжины диалектов.
Все эти качества и привели его к работе полицейского под прикрытием, но главными его козырями оказались его жесты и вообще язык тела. Он мог ходить враскачку, как это делают красивые молодые испаноязычные парни, а мог шаркать с нервной энергией наркомана.
Немного погодя он смирился с тем, что я вижу сквозь его маскировку, обманывавшую и его босса, и его мать, но к этому времени мы уже стали друзьями. Бывая поблизости, он по-прежнему заглядывал на чашку кофе или горячего шоколада дружески поболтать.
- Ты просто мачо, - сказал я. - Эти серьги - новая форма полиции Кенневика? Копы Паско носят две серьги, значит в Кенневике должны носить четыре.
Он улыбнулся и стал выглядеть одновременно старше и как-то порядочнее.
- Последние несколько месяцев я работал с Сиэтле, - пояснил он. - У меня есть даже новая татуировка. К счастью для меня, она в таком месте, где ее никогда не увидит моя мама.
Тони утверждает, что страшно боится матери. Я с ней никогда не встречалась, но когда он говорит о ней, то от него пахнет не страхом, а счастьем, так что я знала: она не может быть той каргой, какую он описывает.
- Что привело тебя ко мне?
- Не посмотришь ли на машину моего друга?
- «Фольксваген»?
- «Бьюик».
Я удивленно подняла брови. - Погляжу, конечно, но я не очень хороша в американских машинах: у меня нет компьютеров. Ему следует обратиться туда, где разбираются в бьюиках.
- Она обращалась к трем разным механикам - поменяла кислородный датчик, свечи зажигания и бог знает что еще. Машина по-прежнему не в порядке. Последний парень заявил, что нужен новый двигатель, который стоит вдвое дороже всего авто. У нее нет столько денег, но машина очень нужна.
- Денег за осмотр я с нее не возьму, а если смогу починить, сообщу ей. - У меня возникла неожиданная мысль: я уловила нотку гнева в его голосе, когда он говорил о ее проблемах. - Это твоя подруга?
- Она не подруга, - помявшись ответил Тони. Прошло уже три года, как он положил глаз на полицейскую-диспетчера, вдову с выводком детей. Но ничего не предпринимал по этому поводу, потому что любил свою работу - а его работа, как сказал он печально, не совместима со свиданиями, браком и детьми.
- Пусть пригонит машину. Если может оставить на день-два, попрошу Зи зайти и посмотреть на нее.
Зи, мой прежний босс, продав мне заведение, ушел на пенсию, но иногда приходит, чтобы «приложить руку». Он знает о машинах и о том, что приводит их в действие, больше, чем целая команда инженеров из Детройта.
- Спасибо, Мерси. Ты лучше всех. - Тони взглянул на часы. - Мне пора идти.
Я проводила его и вернулась к трансмиссии. Машина согласилась со мной, что бывает редко, так что много времени я не потратила. К тому времени, как появился мой новый помощник, умытый, в чистой спецовке Теда, я уже начала приводить в порядок остальные части «джетты». Даже в комбинезоне снаружи холодно, но в мастерской, где работает нагреватель, парню будет хорошо.
Он оказался быстрым и разумным - очевидно, провел не один час перед поднятым капотом машины. Не стоял, глядя, как я работаю, а подавал мне инструменты раньше, чем я попрошу, словно всегда выполнял эту роль. Либо он был молчалив от природы, либо научился держать рот на замке, но несколько часов мы проработали преимущественно в тишине. Закончили первую машину и приступили ко второй, прежде чем я решила немного разговорить его.
- Я Мерседес, - сказала я, вывинчивая болт генератора переменного тока. - Как мне называть тебя?
Глаза его на мгновение вспыхнули.
- Мерседес, механик «фольксвагенов»? - Но тут же он снова замкнулся. - Прости. Но тебе такое уже приходилось слышать.
Я улыбнулась, протянула ему болт и принялась за следующий.
- Да. Но я работаю и с «мерседесами» - с любыми немецкими машинами. «Порше», «ауди», БМВ, даже один-два «опеля». Обычно старые машины, без гарантии от дилера, хотя для новых, если они ко мне попадают, у меня есть и компьютеры.
Я отвернулась, чтобы лучше видеть упрямый болт.
- Можешь обращаться ко мне Мерседес или Мерси, как тебе нравится. Так как мне все-таки называть тебя?
Я никогда не загоняю людей в угол, не люблю, когда им приходится лгать. Если он беглец, то, вероятно, не сообщит своего настоящего имени, но не могу же я звать его «парень» или «эй, ты», если собираюсь с ним работать.
- Зови меня Мак, - ответил он после паузы, которая свидетельствовала о том, что имя все-таки вымышленное. Но мне подойдет.
- Что ж, Мак, позвони, пожалуйста, владельцу «джетты» и скажи, что машина готова. - Я кивком указала на первую машину, которую мы закончили ремонтировать. - На принтере - автоответчик. Там его номер вместе с ценой за установку трансмиссии. Заменив этот пояс, я отведу тебя на ленч - часть твоей оплаты.
- Хорошо, - произнес он немного растерянно. И направился к двери душа, но я его остановила. Прачечная и душ в конце гаража, но контора - по другую сторону, возле парковки, которой пользуются клиенты.
- Контора - прямо за той серой дверью. Рядом с телефоном лежит тряпка. Пользуйся ею, чтобы не испачкать трубку.
* * *