Ладони дрожали, не хотели слушаться, но юноша продолжал нервно двигать ими, не зная, куда деть. Вот они легли на каменную кладку, ледяную, как при минус тридцати, вот рядышком лежит пронзающий его руки насквозь колючий снег, а ведь всего неделю назад он радовался ему, как младенец… Вот кирпичная стена какого-то здания, к которому он привалился. Дёргано подняв их вверх - нет-нет, не из-за холода, - они стали сжиматься в побелевшие и немного желтоватые кулачки, и так же вяло разжиматься. Повторив это незамысловатое движение несколько раз, он нерешительно поджал к себе колени, а мертвенно ледяными пальцами, практически не касаясь кожи, пытался вытереть мокрые густые ресницы, что быстро покрываются инеем.
Слышится всхлип. Первый, тихий такой, хриплый, напоминающий шкрябанье когтей по картонке. За ним второй, более влажный, жалкий. Третий - заключающий - вовсе походил на истерический смешок с характерным поскуливанием, будто взяли и пнули щенка, выбрасывая за порог, как ненужную игрушку. Хотя, даже игрушки уподоблены большей честью: их или на чердак отправляют, оставляя в тепле, или сдают в другие руки, где о них позаботятся. Щенка же… Избавились от него подло, мерзко, превращая и так не очень благоприятную жизнь в настоящий ад. Побои за побоями, ложь за ложью, преданность за… деньги.
Юноша хихикнул. Потом ещё раз.
Он рассмеялся, откидывая голову к небу, откуда размеренно плывут к каменной кладке крупные клочья снега. Они режут нежную, ноющую кожу своим холодом, медленно убивают, но его это вовсе не беспокоит.
Какая разница, раз он теперь никто? Как в буквальном, так и фигуральном смысле. Он никому ненужный щенок, с которым наигрались, выдоили всю пользу, что он мог им дать. Обворовали до последнего лоскута, использовали. И ладно бы только материальные ценности, но нет же. Они каким-то образом смогли добраться до единственного светлого в его душе - памяти о родителях.
Теперь он даже не считается их сыном. Его будто и не появлялось у них в истории… Теперь он никто. Ни семьи, ни крыши над головой, ни еды, ни цента… ни крупицы гордости.
Всё, что он прожил за эти несчастные шестнадцать лет можно смело вычеркнуть, ведь никто больше даже не подумает о его существовании. Правильно, зачем вспоминать о немощном и наивном ублюдке, который ранее не раз спасал многих, рискуя собой?
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Будь требовательным
ФанфикГарри не смог сдержаться от порыва, прижимаясь всем своим хрупким, израненным телом в спину Лорда. Крепко сжав его в объятиях, зарывшись лбом в местечко меж лопатками расслабленной спины, он не смог больше корить себя за слабость. Слишком поздно. Он...
