Мама на забиве

3/

Баджи катит тележку по магазину и гримасничает, когда ему не разрешают взять чипсы или газировку. Такемичи хихикает и берет муку.

— Не видела, чтобы на Новый год ели чипсы.

— Потому что ты всегда следуешь традициям, — хмыкает Кейске, но послушно следует за мамой к следующему отделу. Женщина рассматривает замороженные креветки, вчитываясь в состав и придирчиво откидывая продукт в холодильник.

— Какая разница, какие брать? — интересуется Баджи, разглядывая продукт в руках мамы. Та удовлетворённо мычит и кладёт товар в тележку.

— В прошлый раз я купила креветки, но когда пожарила, они оказались сухими и твердыми — то же самое, что ризину жувать, — объясняет Такемичи, — В составе не должно быть заменителей. Так, где яйца…

— Я взял их.

— О. Тогда, осталась курица…

— Её тоже взял.

Такемичи поднимает взгляд и улыбается. Когда она предложила Кейске пройтись по магазинам, чтобы закупить продуктами, тот согласился с явной неохоткой. Всю дорогу бубнел, в магазине тоже, но без возражений выполнял поручения и даже самостоятельно брал какие-то продукты их списка. Конечно, чаще его внимание останавливалось на сухариках и чипсах, но он сдерживался.

— Соевые бобы и маринованный имбирь.

Баджи кивает, отправляясь на поиски. Такемичи провожает его взглядом и подходит к стеллажу. Берет одну пачку и кидает в тележку. Кейске заслужил награду за помощь.

Вернувшись, мальчик сразу замечает пополнение в виде чипсов, на которые он заглядывался добрые пятнадцать минут. В груди затрепетало.

— Спасибо, мам.

Такемичи с улыбкой отмахивается. Расплатившись за покупки, семья направляется домой. По дороге Баджи забрал большую часть покупок, убеждая, что женщины не должны носить тяжести. Такемичи кивнула и умолчала, что тоскала одного клыкастого детёныша шесть лет подряд.
Сейчас Такемичи смотрит на сына и радуется, что однажды приняла правильное решение.

Мужчина, с которым Такемичи планировала связать свою жизнь, Асахи, оказался подонком. Он тщательно скрывал ужасы своего характера, сдерживался в выражениях, но иногда контроль ослабевал. Тогда Такемичи видела совсем другого человека. Он становился жестоким, мог поднять руку на Ханагаки или сильно обидеть оскорблениями. После этого он извинялся, клялся, что такого никогда не повторится. Его часто используемые слова: «Мы ведь любим друг друга. Неужели это хвалёная любовь не выдержит и одного конфликта?»
Ханагаки терпела, не желая рушить семью — тогда она узнала, что находится на третьей неделе беременности. Она знала, что Асахи использует манипуляции и делала вид, будто поддавалась ему. Но сама постепенно собирала вещи. Не свои, а Асахи, потом что дом, в котором они жили, принадлежал — до сих пор принадлежит — Такемичи.
Сказав мужчине о беременности, она увидела сдержанную реакцию — Асахи сделал вид, что счастлив, стал уделять особое внимание пока ещё худому животу женщины. Не было разговоров о том, как они назовут ребёнка, какие детские принадлежности покупать: специальные столики, ходунки, пелёнки, бутылочки и многое другое. Асахи жил так же беззаботно, как и раньше. Пока не случился очередной порыв показать, кто «в доме хозяин». Только теперь Такемичи терпеть не стала — она несла ответственность за две жизни, и хочела иметь физические и моральное благополучие.