𝕗𝕦𝕤𝕚𝕠𝕟 𝕠𝕗 𝕤𝕠𝕦𝕝𝕤

𝓮𝓿 | 19

Вернувшись домой, я бесформенной кучей плюхнулась лицом на кровать.

Голова раскалывалась от мыслей.

Мне было невдомёк, как я могла ударить и уж тем более стать инициатором поцелуя? Я, которая привыкла получать удары сама, а не награждать ими кого-то. Я, которая никогда не осмеливалась прикасаться к кому-то, а уж о том чтобы целовать и речи быть не могло. Мой первый и уже предпоследний поцелуй был в третьем классе. Если это можно назвать поцелуем.

Во время обеденного перерыва я сидела одна в классе, когда ко мне подошёл симпатичный рыжеволосый мальчик по имени Скотт. Он был единственным из парней, кто обращал на меня внимание. Скотт отодвинул стул и сел рядом, протянув мне конфету, как и почти каждый день, со словами: — Чтоб жизнь была слаще.

Его лицо озарилось улыбкой и я не смогла устоять от ответной реакции: я благодарна улыбнулась ему, чего не делала никогда, и приняла из его рук конфету.

Тогда-то он и выдал: — Ты мне нравишься, – и поцеловал меня.

От неожиданности его поступка я опешила и в ту же секунду отстранилась. Но как и каждому ребёнку — мне было любопытно познать неизведанное. Это всегда волнующе и захватывающе. Будто ты нашёл тайный сундук с сокровищами или разного рода безделушками.

Так что, заинтересовавшись ощущением губ Скотта на моих, я подалась вперёд и поцеловала его. Этот поцелуй был абсолютно неуклюжий, но тем не менее этот опыт мне понравился. По-большей части из-за того, что это был Скотт. Мальчик, который не вёлся на россказни и сплетни учеников школы о том, что я тронутая на голову. Я была неразговорчивой, замкнутой и угрюмой. И несмотря на то, что жизнь у меня стала только горше, я была благодарна Скотту... и не сожалела ни о чём.

Во мне всё ещё сидел ребёнок, но всё же он уже был не тем, что раньше. Меня не интересовало неизведанное. Напротив, мне стало всё нипочём.

Поэтому я никак не могла понять чем были продиктованы мои поступки этой ночью. Бить и целовать Ореста я вовсе не планировала. И импульсивностью я никогда не славилась. Однако, он первый человек, с которым я ощутила вкус свободы. И, полагаю, эта свобода распростилась и на мои действия...

Как бы там ни было, что бы я ни сделала и не сказала — было осознанно. Я знала: мне не разобьют сердце. Ведь невозможно разбить то, что тебе не принадлежит. И пусть я и не доверяла Оресту — я ему верила. Я верила своему чутью, что он бы не разбил мне сердце, будь даже оно его. Мы были честны во всех проявлениях чувств страсти и притяжения. А большим — мы друг другу обязаны не были.