Кровавый роман

0.2. Память

Наташа в одиночестве бредёт домой по вечерней улице. Её светлые волосы мокнут от весеннего дождя, бледное лицо безучастно и чёрное платье удручающе повисло на похудевшей фигуре. Впрочем, ей абсолютно наплевать, как она выглядит и с каким осуждением на неё посмотрят. Опасения и чувства в ней заглушены. С недавнего времени Рудакова перестала быть похожа на девушку лет двадцати, цветущую и красивую, но здорово стала смахивать на зловещее приведение из детских страшилок.

Ничего хорошего. Без слёз не взглянешь.

А была ведь...

Чума!

Но по утрам в зеркале Наташа не узнавала себя. Она казалась себе мрачным изваянием, пространную биографию которого в книгах бы описали трагично: кто-то пулей выбил из неё душу, на холодном снегу лежать бросил, но зияющую память, как ярмо, оставил. Чтобы помнила Рудакова свои злоключения до мельчайших деталей и благодарила доблестные органы правопорядка за то, что в истории с бывшим лидером «Универсама» отделалась лёгким испугом. Не пошла же Наташа по этапу за укрывательство и другие сомнительные дела, а спокойно живёт и работает в больнице.

Радуйся, Наташа!

Всё стало на свои места.

Жаль, что не получалось изображать хорошую мину при отвратительной игре. Не было на это сил, не было стойкости. Одни глаза стеклянные. Прежде Наташа стремилась видеть во всём хорошее, старалась верить людям и не чуралась им помогать, а теперь затихла и заблудилась. Казалось, что Рудакова смотрит вокруг себя с немым удивлением и ничего не узнает. Как кружит подле гнилого дерева, надеясь, что случайная ветка обязательно упадёт ей на голову, но живёт. По инерции.

Когда Наташа потерялась? Куда она пришла? Когда откроются глаза и память перестанет давить на неё гранитной плитой?

Чёртова память!

Проклятая...

И Наташа не знает, как ею распорядиться.

Что с ней сотворила затянувшаяся зима?

Воспалённое сознание не хочет признаваться в безрассудности вчерашнего помешательства, но сердце подсказывает, что картина более чем прозрачна. Знает Наташка, на что шла и кого себе в спутники выбрала. Сначала дивилась тому, что так быстро влюбилась, в один момент доверяясь тому, от кого первым делом следовало уносить ноги. Но клятв громких ей предлагать не стоило, в широких жестах она не нуждалась. Он же перед глазами стоял, открытый и честный. Смелый.