Моё успокоительное

23

《План удался?》

Через полчаса нашу парочку привезли в больницу. Какая больница, что тут будет – Данте ничего не знал. Ему сказали типо "Ждите здесь, постараемся сделать всё, что сможем" – и всё. Теперь жизнь любимого была только в руках врачей. Надеюсь, что у них есть диплом.

Как вы могли бы описать больницу. Белые стены, странный запах, слишком белое освещение, странные люди или "я не хотел бы там находиться". Всё это сейчас чудесно подойдёт для этого места. За окнами кромешная тьма. Теперь видно, что из отвезли ближе к центру города. Были видны высокие и не очень здания, фонари и тропинки, ведущие к больнице и от неё.

Философ включил телефон. "56 пропущенных от Куромаку". Стоит ли ему звонить СЕЙЧАС? Он де просто взорвётся от злости. Ну была не была. Уже терять просто нечего.

– Алло.

– Где вы? Что с вами?

– Всё хорошо, мы в больнице.

– Какую часть предложения я должен воспринимать как хорошую новость!?

– Не кричи, пожалуйста, я волнуюсь не менье тебя!

– Он жив?

– Да. Ему что-то в стакан добавили, – ложь не часто была инструментом Данте, но сейчас.... Это просто необходимо.

– Мне взять твою одежду?

– Если сможешь ‐ то да. И его вещи возьми, мне кажется, чтт сегодня его не выпишут.

– Понял, пришли адрес.

Чаждая минута была долгой. Будто в ней было не 60 секунд, а все 130. Это было ужасно. И никого ведь в коридоре нет! Ни у кого спросить нельзя! Сейчас Данте абсолютно бессилен! Он ничего не может!

Чувство вины сжирало его большими кусками, обгладывая кости. Это все из-за него. Если бы он был чуть умнее – сейчас они бы сидели дома и спали!

Он не наблюдал за временем, но его внезапно начал трясти Куро.

– Что с тобой опять?! Долго ещё будешь забирать от звонков телефона!? Ты им пользоваться разучился?

– Нет, я—

– Где Пик? В какой он палате?

– Его пока не вывезли.

Потом они пытались как-то успокоить друг друга, но ничего не получилось и они стали ждать, когда кушетку с их полуживым другом вывезут хотя бы в коридор. Куро звонил клонам, что-то им говорил, скорее всё Где он и где восьмой, но Данте этого не слышал.