Отец моей Подруги

21 глава

Отдых на Багамах стал самым настоящим сладким сном, после которого совершенно не хотелось просыпаться. Я даже не знаю, что впечатлило меня больше: белый песок с атлантическим океаном или вид моего мужчины в плавках.

Видимо, именно поэтому возвращение в реальность стало таким тяжелым. Словно холодный душ знойным летом. Витя полностью окунулся в работу, которой стало в трое больше из-за недельной пропажи. Я же прозябала дни на пролет одна и виделись мы только с двенадцати ночи до восьми утра. А то и меньше.

Спустя неделю такого графика я лежала в постели одна, было уже около двух часов ночи. Ворочаясь в странном поту, я безумно хотела увидеть любимого мужчину. Сама это мысль доводила меня до такого безумного возбуждения, что кружилась голова. Несколько дней соски болезненно ныли, а низ живота странно тянул.

Дверь в спальню открылась, и мужчина вошел в нее безмолвно, словно тень себя самого. Вряд ли он вообще заметил, что я не сплю. И когда после душа он упал на постель рядом с закрытыми глазами, я не смогла сдержаться и подползла под бок.

— Не спишь, зай, — бархатно низко, с нотками рычание прозвучало из его губ. По коже прошел импульс, вызывающий на теле головокружительные мурашки. И, между тем, звучал мужчина настолько обессиленно, что было не понятно: вопрос это или утверждение.

Мне было чертовски стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. Желание коснуться мужчину стало таким сильным, что это пересиливало здравый смысл. Осторожно перекинув ноги через него, я заползла сверху на Витю, а тот сомкнул руки на моей талии. Этого хватило, чтобы окончательно повело.

Витя едва слышно беззвучно рассмеялся, лишь грудная клетка немного пошевелилась.

— Тебе мало, да? — с издевкой выдал он, а затем опустил руки на мои ягодицы. Уже давно я предпочитала спать лишь в топике и трусиках.

Перед глазами возникла пелена, во рту предательски пересохло. Я закусила губу и только спустя целую вечность, превозмогая возбуждение, пискляво выдала:

— Котенок?

— Тогда… — я поерзалалась на его паху, с трудом сдерживая стон, вырывающийся наружу. Думать с каждой секундой становилось все сложнее и сложнее. — Кот? Вполне себе брутально.

Витя неопределенно хмыкнул, мол уже лучше, но не то чтобы он прям согласен. И тогда я окончательно сдалась, обреченно застонав от бессилия и стыдобы.