Прошитое письмо лежит на полке,
Уж пожелтели белые листы,
Его перечитали, ровно столько,
Сколько проплакали над ним до тошноты.
Оно написано не ровной строчкой,
Буквы коряво кто-то выводил,
Рука дрожала, словно на синхроне,
С предохранителя снимали пистолет.
И то письмо, смотрело сквозь невзгоды,
И горечью пропитаны стихи,
Которые придумал этот кто-то,
И посвятил одной лишь тишине.
Не знаю, сколько раз письмо бросали,
А сколько раз планировали сжечь,
Но отголосок праведной печали,
Не дал письму в камине прогореть.
Его читает по ночам старушка,
Мнёт в пальцах, как и прежде болит грудь,
Последнее письмо от сына с фронта,
"Мама прости, на ужин не приду,
Не жди меня, не завтра, не сегодня,
Через года я тоже не вернусь,
Я до последнего, родная, бил врагов народа,
вот только до зимы, не доживу".
