сага о любви

1 Глава

Енишехир

Семья Осман бея находилась в главном зале дворца в ожидании гостей, нельзя не отметить, — терзаемая двоякими и тревожными мыслями, ведь гости были безусловно важными людьми. Семья Гермияногуллары, основавшая свой собственный бейлик, должна была прибыть во дворец Осман бея, — который тоже основывал свое государство, — сегодня вечером. Женщины под присмотром Ульген Хатун, — надсмотрщицей за кухонными делами
женщин, — весь день во всю собирались, убирали дворец и готовили различные блюда для подачи на стол будущим гостям.

Бала хатун, первая и любимая жена Осман бея, дочь Шейха Эдебали, стояла рядом с Османом по правую от него сторону. На ней было нежно розовое платье, обшитое золотом, от головного убора до груди висела золотая цепочка, луна на головном уборе светила, словно доказательство в подтверждении о ее значимости, красоте и благородной силе. Она стояла с гордой осанкой, легкой улыбкой на губах, то и дело лукаво переглядываясь со своим мужем. После нее стояла его вторая жена — Малхун Хатун, дочь Омур бея. Голову она держала высоко, а болотистого цвета платье добавляло ей благородство. Ее руки были облачены в золотые украшения, так же, как и шея до груди. Далее по этой цепочки шли; Орхан, Фатьма, и завершал сей ряд Алаэддин.
Все они были одеты в царскую одежду.
— Что-то они опаздывают, Осман, — произнесла Бала хатун. Осман взглянул на нее и кивнул.
— Не беспокойся Бала, они прибудут, обязательно.
— Слышала... — Малхун подняла голову, и взгляды всех обратились к ней, — что жена Якуб бея горделивая и заносчивая женщина, дай Аллах, она не доставит нам проблем.
Фатьма лукаво поглядела на братьев, те непонимающе нахмурились и переглянувшись мысленно обратились к друг другу: «Снова она за свое».
— А я слышала, что у Якуб бея есть дочери, — сказала она.
Осман прищурил глаза, еле сдерживая смех.
— Хорошее ты точно не услышишь, сестра, — вздохнув, закатил глаза Орхан.
— А если и услышит, умолчит. — Поддержал его Алаэддин.
— Да ладно вам, — надулась она, — я просто сказала, так, к слову.
Алаэддин мягко улыбнулся и тепло посмотрев на сестру покачал головой.

Двери открылись и вошел Байсунгур, он положил руку на сердце.
— Якуб бей и его семья Гермияногуллары! — Крикнул он.
Он отошел в сторону и Якуб бей, — взрослый мужчина, в черной позолоченной одежде и седыми волосами зачесанными назад, предстал перед Осман беем. Рядом с ним появилась его жена Саадет хатун, в красном роскошном одеянии.
— Добро пожаловать, Якуб бей! — Подняв руки громко воскликнул Осман бей.
Якуб бей улыбнулся и положил руку на сердце.
— Благодарю, Осман бей, спасибо.
Они прошли к левому ряду от Осман бея, и уже тогда, когда они обнялись, а женщины поприветствовали друг друга, показались их дети. Вслед за матерью зашел их старший сын Мехмед бей. Что телосложением, что манерами, этот парень походил на озлобленного медведя. Его главной проблемой было то, что он не мог контролировать свои эмоции, потому, взгляд Орхана тут же завис на нем, и стоит отметить, взгляд этот не проявлял никакого уважения, в нем читалось осуждение, но Мехмеду, кажется, было все равно, ибо он на подобный вызов лишь усмехнулся. После него появились две дочери Якуба.
Вторая дочь — Исмет хатун, известная своим воинским нравом и стойким духом. Она не допускала ошибок и не любила, когда их допускали воины в своих порученных заданиях. Жестокость и требовательность, пожалуй, были ее основными чертами характера, из-за этого жители их бейлика обращались больше к ее младшей сестре за каким-нибудь советом, чем к ней. Одежда на ней сочетала в себе и женственность и воинственность одновременно. Взгляд ее был гордым и нерушимым, даже... слегка надменным. Она взглянула на членов семьи Османа и удостоила их легким кивком и вынужденной, будто скромной улыбкой. Фатьме она не понравилась, тогда ее взгляд упал на третью дочь Якуб бея — Гонджу хатун.
Гонджа хатун была полной противоположностью своей старшей сестре. По своей сущности она была мягкосердечной, доброй и сочувствующей. Скромной в своих движениях и манерах, мудрой и многознающей, она являлась утешением отца. Гонджа хатун была нежной, с красивыми и приятными чертами лица. Но бывало так, что иногда некая сила и стойкий дух пробуждались в ней. В отличие от сестры она не была жестокой и требовательной, она могла быть серьезной и хладнокровной, в частности к тем, кто это заслуживал. Ее гнев мог быть обращен к притеснителям невинных животных и детей. Она, в некоторой растерянности посмотрела на Балу хатун и скромно ей улыбнулась.
— Добро пожаловать, — поприветствовала Бала.
— Спасибо, — ответила она. И взглядом прошлась по ее детям, каждого удостаивая улыбчивым кивком. Ее взгляд вдруг остановился, когда она посмотрела на Алаэддина. Глаза округлились, в них появились страх и замешательство. Алаэддин несколько испугался такой реакции девушки, особенно после того, как он почтительно ей улыбнулся.
— Что-то не так? — Спросил он, и внимание всех присутствующих перешло к ним, к возникшей между ними напряженной обстановке.
— А, а, нет... — замахала она руками, обращаясь к нему и к другим. — Мне показалось, я вас где-то видела. Мы раньше не встречались как-то? — Спросила она, выглядя растерянной.
Алаэддин внимательно посмотрел на нее, и нахмурив брови, медленно покачал головой.
— Тогда... наверное, я обозналась. Прошу прощения, — слегка поклонилась она всем.
— Ничего страшного, дочка, все хорошо, — Улыбнулась ей Малхун.
Все уладилось, когда предстала речь Османа.
— Ну что ж, прошу всех к столу, — произнес он.
Гости заняли свои места и приступили к трапезе.
Якуб бей обратился к Осману:
— Благодарю за приглашение в свой дворец, Осман бей.
— Ну что ты, для нас огромная честь, видеть вас в нашем дворце. — Почтительно произнес Осман. И все перебросились некоторыми фразами, которые сопровождались мягкими и дружелюбными улыбками. Якуб бей взглянул на сыновей Осман бея.
— Твои сыновья повзрослели, Осман.
Осман перевел довольный взгляд на сыновей.
— Один сын является мечом нашего государства, а другой надежным пером.
— Я наслышан о воинственности Орхан бея. О тебе слагают легенды, сын. — Похвалил он его.
Орхан приложил руку с сердцу и смущенно улыбнулся.
— Благодарю.
Якуб кивнул и перевел взгляд на Алаэддина.
— А о тебе, Алаэддин, я наслышан вдвойне.
Отчего-то, воцарилась тишина, вероятно из-за интонации с которой он сказал это.
— Люди нашего стойбища восхваляют тебя как знающего лекаря, мудрого ученого и как храброго воина. Приезжай в наш бейлик, и тебя встретят с почтением.
Гонджа осторожно посмотрела на Алаэддина и увидела, как он улыбнулся Якубу.
— АстагфируЛлах, что вы, для меня это огромная честь Якуб бей, благодарю, — кивнул он.
— Моя дочь Гонджа, тоже разбирается в лекарствах и лечении, правда лечит она бездомных и нуждающихся животных, — посмотрев на дочь, сказал он.
Алаэддин, услышав это признание, резко посмотрел на Гонджу, отчего она слегка вздрогнула.
— Ма Ша Аллах, это очень хорошее дело, да будет доволен вами Аллах, Гонджа Хатун, — улыбнувшись, сказал он ей.
Гонджа в ответ мягко улыбнулась.
— Амин. Да будет Аллах доволен всеми нами, — мудро ответила она, не растерявшись от неожиданного порыва Алаэддин бея.
Якуб бей покивал.
— Я думаю, вы найдете общий язык. Все-таки, у лекарей свое видение. — На последних словах он повернулся к Осману и они обменялись довольными кивками.
Мехмеду слова отца не зашли совсем, его заостренный и жесткий взгляд остановился на Алаэддине и Осман, поняв, что его это задело, во избежание конфликта, к тому же зная, какой Мехмед вспыльчивый, решил перевести его внимание на себя.
— А ты сынок, расскажи чем занимаешься, — подняв руку спросил Осман, Мехмед резко посмотрел на него.
— Я выполняю все поручения отца, Осман бей, являюсь его правой рукой и его приемником. Так же под моим руководством ведется торговля за рубежом.
— Эй Ма Ша Аллах, ты достойный сын своего отца.
Мехмед стукнул рукой о грудь и кивнул.