— Не трогай братика! – громко возмущается одна из близняшек, которых Динеш при всём своём желании не смог бы отличить одну от другой.
— Не делай ему больно! – чуть тише, но столь же настойчиво вторит зеркальное отражение первой.
— Не буду, – нехотя отзывается он, хмуро глядя на мальчишку.
Аккуратно уложив его, закутав в кафтан, Динеш так же закрепил его специальными ремнями, чтобы он не упал в случае чего. Вещи, который он оставил на карете, сейчас лежат рядом с ним, одевать его Динеш точно не собирался. И он мог бы не заботиться об этом мальчишке, но две пары глаз прожигают в нём дыры, так и норовя устроить истерику. Никогда в своей жизни Динеш не имел дел с детьми. А уж с девчонками тем более. Потому во избежание ненужных нервотрёпок, он позаботился о мальчишке настолько, насколько ему позволяла совесть. Пересадив девчонок подальше от промокшей стороны кареты, Хатака тяжело вздохнул.
На вид мальчишке не больше семнадцати. И он принц? Впрочем, сколько там таких принцев может быть-то? Но когда он стоял на карете, крича своё имя, Динеш на мгновение растерялся. Похожая поза, отдалённо похожий голос и его волосы. Огненно-рыжие, словно бы живой огонь, путаются в ветре, пушась и топорщась, стремясь освободиться от оков косы. На мгновение ему показалось, что он увидел ту, чьё имя давно поглотило время. Он даже не мог поверить, что перед ним мальчишка, уж больно он похож на его любиму фею.
И ему захотелось поверить в эту иллюзию.
Тонкое, слегка женственное лицо, обрамлённое рыжими волосами. Персиковые глаза, маленький нос, острый подбородок и тонкие губы, светлая, почти белая кожа. Почти типичный красивый альв, разве что ростом не вышел. Альвы обычно высокие и более крепкие, а этот тощий какой-то. Но стоило ему подойти ближе, как иллюзия вонзила в Динеша свои клыки и разорвала его на части. Всё тело мальчишки, кроме обычно открытых участков – руки по локти, шея и лицо – покрыто шрамами. И это не боевые трофеи. Это шрамы от хлыста и ожогов. От ножа, искусно и тонко режущего кожу ради развлечения. Это шрамы от побоев, но никак не от драки. И он хочет заверить, что является принцем? С такими-то «трофеями»? А ведь большинству шрамов на вид не менее пяти лет. Сколько мальчишке – семнадцать? С натягом лет двадцать. Получается, лет с пятнадцати он получает столько шрамов, что живого места на нём практически не осталось.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Падение Альвхейма
Viễn tưởngОдин жаждет мести так сильно, что готов воспользоваться всем, что у него есть. Последние двадцать лет своей партизанской жизни он проводит в поисках тех, кто поможет ему отомстить. Даже если после этого он сам умрёт, лишь бы забрать с собой как можн...
