Ода утраченной свободе

Валентин был у себя дома, когда к нему пришло письмо. В нём говорилось о том, что покойный дядя оставил ему в наследство свой участок. Он был сиротой, потому ничего не знал о своих родственниках, однако это был отличный шанс узнать о своём генеалогическом древе, и он, не задумываясь, уволился с работы и начал собирать вещи в дальний путь.
Участок этот находился в другой стране, за океаном, потому пришлось лететь на самолёте добрые восемь часов.
Перелёт прошёл спокойно и уже на следующие утро Валентин оказался в указанном в завещании месте.
- Рад Вас видеть, мистер Валентин, - вежливо поклонившись, сказал худой мужчина в строгом костюме. - Вы, наверное, устали с дороги, я распорядился, чтобы вам подготовили пастель.
- С-спасибо, - Валентин был ошарашен столь внезапным гостеприимством.
К нему никогда ещё не обращались на «Вы». За годы, проведённые в детском доме он привык к избиениям и унижениям, и сейчас вежливое отношение к нему вызывало массу эмоций от удивления до стыда, что он этого не достоин.
- Позвольте проводить до вашей комнаты, нам сюда.
Мужчина повёл Валентина мимо огромного амбара и загона для индейки, которые сейчас спали в своём домике.
- Вот мы и пришли, - сказал мужчина, указывая на роскошный деревянный дом, рамы которого были украшены голубыми досками с искусной вырезкой.
- Ваша комната на втором этаже. - мужчина указал на широкую дверь и придержал её открытой.
- Благодарю, мистер...
- Просто Руфус.
- Благодарю, Руфус.
Валентин зашёл в дом и ему в глаза тут же бросился просторный зал.
- Здравствуйте, мистер Валентин! - хором воскликнули домработницы.
- Здравствуйте... - он думает, что никогда к этому не привыкнет.
- Позвольте вас проводить до спальни, - вызвалась одна из женщин.
- Да, благодарю.
Вдвоём они поднялись по винтовой лестнице, что располагалась в дальнем углу зала.
Несмотря на то что сейчас только двенадцать часов дня, Валентин уснул практически мгновенно. Перелёты всегда действовали на него убаюкивающе. Впрочем, он летал недостаточно часто, чтобы быть в этом уверенным.
Проснувшись, укрытый одеялом, он обнаружил, что, во-первых, уснул в одежде, во-вторых, что во сне свернулся в позу эмбриона, а за окном льёт дождь. Осень.
- Вы уже проснулись? - сказал Руфус, когда Валентин спустился на первый этаж.
- Да, хорошо поспал.
- Я хотел провести экскурсию по вашим новым владениям, но начался дождь, - в голосе Руфуса чувствовалась досада.
Он правда этого хотел.
- Если у вас есть, мы можем взять зонты, - предложил Валентин.
- Точно! - воскликнул Руфус, будто сам об этом не подумал.
Он ушёл в какое-то тёмное помещение, очевидно, кладовку, и вернулся с двумя зонтами.
- Дожди здесь редкие, потому мы храним зонты в кладовке. Держите.
Валентин крепко схватился за рукоять зонта, будто боялся, что его отберут.
- Итак, - начал Руфус, как только они вышли на улицу.
Ему приходилось говорить очень громко, чтобы перекричать дождь.
- Это ваш дом, пристройка слева — дом для прислуги.
Он медленно пошёл вдоль центральной улицы, стараясь не наступить на лужи, чтобы не запачкать дорогие туфли и брюки. Валентин же был одет в сапоги и джинсы, а потому луж не боялся.
- Это амбар. Там вам делать, уверяю вас, нечего.
Амбар был самый классический: полукруглый красный с белым. Крыша его была устелена чёрными металлическими листами, по которым, словно тонкий ручеёк, стекала дождевая вода.
- Здесь мы держим свиней, - сказал Руфус, указывая на крупную территорию, закрытую деревянным забором, в которой в грязи нежились свинки.
- Тут у нас индейка, - продолжал с манерой речи экскурсовода говорить Руфус.
Загон для индейки был гораздо меньше, чем для свиней.
- А где сами индейки? - поинтересовался Валентин.
- Скорее всего прячутся от дождя в домике.