"Фрай" Пчёлкина

Глава 21: Полюбил её только сильнее

От лица Виктора Пчёлкина:

Прошло три дня. Каждый из них я приходил под дверь её квартиры, стучал, звонил - она не открывала. Но воспользоваться своим ключом мне не хватало наглости. Не знаю, что со мной сотворила эта любимая ведьма, но я не могу себе позволить проявить к ней неуважение - я возненавижу себя за это. Сегодня я в очередной раз ехал к ней, как вдруг мне позвонила её мама, сказала, что срочно хочет встретиться.
Я приехал домой к родителям Холмогоровых. Звоню в дверь - её мгновенно открыла Надежда.
- Проходи, Витя.
Я молча пошёл за ней на кухню. Как подстать хозяйке, она налила мне чай с лимоном, поставила на стол тарелку с бутербродами и со строгим видом села напротив. Её взгляд, взгляд матери, чью дочь растлевает похотливый негодяй, сверлил меня, сжигал, испепелял. Я тяжело сглотнул.
- О чём Вы хотели поговорить?
- О Мирославе.
Я напрягся. Мирослава два года ломалась и не рассказывала о наших отношениях, но о расставании растрепала в первые несколько дней?
- Перейду сразу к делу, я была не рада вашим отношениям, а когда Мира сказала, что вы расстались...признаюсь, я была более чем рада.
Я ехидно ухмыльнулся. Её слова не вызывали грусти или гнева, но неприятный осадок липким слоем покрывал что-то внутри.
- Не нравится мне начало этого разговора.
- А оно и не должно тебе нравиться.
Она тяжело вздохнула и постучала пальцами по столешнице.
- Сейчас я расскажу тебе одну историю...и ты поймёшь, почему я так пекусь о Мирославе и почему я не в восторге от тебя. Итак...когда мне было 16 лет, врачи сказали, что если я хочу детей - стоит родить как можно раньше. Быть матерью я, безусловно, хотела, но поступала в университет.
На слове "университет" у меня округлились глаза.
- У Вас есть образование?
- Незаконченное. Ты будешь удивлён: я училась на стоматолога и подавала большие надежды. В 1973 году к нам на курс приехали студенты по обмену из США. Одним из них был отец Мирославы. Он сразу мне понравился, можно сказать, я даже влюбилась. Но главной моей целью было забеременеть, даже не удержать его. Затащить его в постель было не так трудно: американцы ещё те ловеласы. К счастью, забеременела я быстро. Сразу ему ничего не говорила, знала, что бросит на раннем сроке и даст денег на аборт.
- Откуда у студента деньги на аборт?
- Любимый сыночек богатеньких родителей.
Я поднёс чашку к губам и отхлебнул немного чая. Рассказанного было достаточно, чтобы я осел в шоке. Но женщина, не обращая внимания на выражение моего лица, продолжила.
- Учился он у нас полгода. Я рассказала ему о ребёнке только на четвёртом месяце, когда начал расти живот. Как думаешь, какая у него была реакция?
Я призадумался. Мирослава много раз говорила, что её отец сволочь, но причину назвала всего один раз.
- Думаю, безгранично счастлив он не был.
- Он тогда впервые ударил меня. Дал пощёчину. Я была готова к тому, что он меня бросит, оставит матерью-одиночкой, но мне было плевать. У меня уже была Мирослава - самое заветное желание всей моей жизни. Если честно, я была в глубочайшем шоке, когда он сказал забирать документы из университета и собирать вещи. Несмотря на то, что ребёнок и семья в его планы вообще не входили, он увёз меня в Штаты и сразу же женился. Когда я родила, он даучивался на втором курсе. Нам было по 18 лет.
Надежда откинулась на спинку стула и пустым взглядом упёрлась в стол.
- Когда Мирослава только родилась, она будто заперла меня в каком-то коконе. Мне даже мои собственные родители не были настолько родными, как эта малютка. Она заключила меня в своём мире, а я была только рада этому. Возможно, это неправильно, настолько любить своего ребёнка, но я не могла по-другому. Я знала, что мой обман, моя необходимая привязанность к мужчине, который на тот момент стал мне уже нелюбимым, не напрасны. Витя, если бы только знал, как мне было плевать на Питера, на его родителей, на всех окружающих, которые осуждали меня. Я безгранично любила Мирославу за то, что она просто есть в этом отвратительном мире. Питер не разделял моих чувств и эмоций. Он возненавидел и меня, и дочку. Сначала он бил только меня, но когда он впервые дал подзатыльник четырёхлетней Мирославе...
Она вдруг замолчала.
- Вы расцарапали ему лицо? - хохотнул я, делая очередной глоток чая.
- Почти. От злости я сломала ему нос, выбила два зуба и разбила губу.
- Справедливо.
Она усмехнулась и подалась вперёд. Её глаза тяжёлым грузом давили на меня.
- Потом мы с Питером развелись и я вернулась в Советский Союз. Практически сразу я познакомилась с отцом Космоса. Вот только эта встреча была случайной: он защитил меня от банды малолетних отморозков и спустя три месяца сделал предложение. Но Юру я действительно люблю. Мы пытались завести своего ребёнка, но ничего не вышло.
Её глаза снова потускнели. Несколько секунд она молчала, но потом тихо произнесла:
- В двадцать два года не смогла забеременеть... Я очень боялась, что у Мирославы будет что-то подобное, но, к счастью, её это обошло стороной.
Надежда уставилась на меня, и глаза её блеснули сталью.
- Знаешь, почему ты мне не нравишься? Не только ты, все предполагаемые избранники моей дочери. Хотя я желаю ей счастья, хочу, чтобы она вышла замуж, родила дитей.
- Почему же?
- Вы не сможете любить её так, как я. Как мать, которая могла не родить её. Вы любите за внешность, за достижения, за секс, но не за самое обыкновенное существование, и это омерзительно.
Я грубо перебил её:
- Всё не так. Я мучался, когда понял, что влюблён в Мирославу. Ей было 17, а мне 22, знаете, как я ненавидел себя? Мне казалось, что я дьявол, растлевающий невинность, по сути всё так и было. Я постоянно вспоминал её, не было такого дня, чтобы она не всплыла в моей голове. Я настолько испугался того, что она мне нравится, что пошёл к психологу. И только тогда, когда мне дали зелёный свет, я начал как-то проявлять к ней свой интерес.
- Это всё, конечно, прекрасно, но...
- Вы можете говорить, что угодно, но я люблю её не за то, что Вы перечислили, а как раз-таки за существование.
- Если ты так сильно её любишь, то почему вы расстались?
Я замялся. Какую назвать причину? Я не знаю, что ей сказала Мира, а если наши легенды не совпадут? Думай, Витя, думай...
- Я думаю, это из-за разницы в возрасте. Всё-таки пять лет - приличная цифра.
Она долго прожигала меня своим колючим взглядом, но потом медленно отпрянула.
- Она сказала мне то же самое.
От груди отлегло. Моя любимая женщина не выдала меня, пусть и закатила такую истерику. Возможно, между нами ещё не всё кончено, а дверь она не открывает и не отвечает на звонки, потому что не позволяет гордость? Буду на это надеяться.
- Я как-то спросила у Мирославы, как она к тебе относится...таких влюблённых глаз я у неё не видела ещё никогда. Она так описывала тебя, ваши отношения. Такое ощущение, что ты приворожил её.
Я улыбнулся, наклонился ближе к столу.
- Думаю, это она меня приворожила.
Я встал, намекая, что на этом наш разговор окончен.
- Хочу сказать, что наше расстование не надолго. Спасибо за вкусный чай, но меня ждут дела.
Я галантно поцеловал её руку и покинул квартиру.
Садясь за руль, я начал переваривать всё, что на меня вывалили. Мирослава могла не родиться, если бы её мать выбрала учёбу в университете. Наши с Надей чувства к Мирославе чем-то похожи. Вот только она любит её как дочь, а я - как женщину. И я снова вспомнил её. Её глаза, волосы, смех, запах...я бы прижал её к себе, укрывая от всего мира, я бы вечно смотрел, как её сногсшибательные кудри развиваются на ветру и как по утрам она крутиться у зеркала. В ней больше всего мне нравилась небрежность, хотя я, скорее, любил её. Если у неё получалось что-то неидеально, она не заостряла на этом должного внимания. Я любил то, как она хмурится, когда чем-то недовольна, я любил её улыбку, любил ямочки на щеках и особенно я любил ее губы. Такие мягкие, они всегда так просто поддавались мне, и это сносило крышу окончательно. Но, будучи в отношениях, я будто перестал это ценить, привык, что всё перечисленное пренадлежит мне. Оказалось, что она, как я думал, моя Мирослава нигода не принадлежала мне, она лишь позволяла так думать. Как наивный дурак, я поверил в собственную выдумку, а она так легко развеяла это наваждение, что я был готов поверить, что не нужен ей. Какой же я всё-таки олень. Думал, что женщина, которую я люблю, в моей безграничной власти, а на самом деле всё в точности наоборот. Это я стал её собственностью, её рабом. И я был рад этому. Я счастлив, что мной овладела женщина, что она вскружила мне голову, что она стала моей зависимостью.
- Мирослава...