Хрустальный

25. Цените, пока есть возможность.

Звонок Изуми в детективное бюро, повлёк за собой долгое и гнетущее молчание.
Все, кто был в офисе, практически сразу собрались и приехали в больницу, где их встретила девушка, что тут же была заключена в объятия Рампо, который на тот момент имел понятие насколько ей тяжело.

Молчание, что повисело вокруг всех в палате, не могло не давить.
Всё происходящее, ощущалось как нечто не реальное.
У многих в голове была мысль, что это просто сон... Кошмар, который вот вот должен был закончиться, но этого не происходило.

Дазай сжал руки в кулаки, так что ногти до крови вонзились в плоть, и медленно подошёл к ученику.
Не произнося ни слова он склонился и запечатлел на его лбу лёгкий поцелуй. Сердце болезненно сжалось, и не сумев всё же сдержать рвущегося наружу отчаинья, на карих глазах появились слезы. Отстранившись от юноши, он незамедлительно вышел в коридор.

Спустя некоторое время, следом за ним вышли и все остальные.
Наоми плакала на плече брата, который был мрачнее тучи и вот-вот не хуже сестры мог прослезится.
Кёку уже изрядно уставшую от собственных слёз, из-за которых уже болела голова, всё так же придерживал Эдогава.
Лицо которого, было уж слишком задумчивое и опечаленное. Подобно ему, в уединении стояли и директор с Куникидой.
Говорить никто не хотел. Да и не чего было. Осознание того, что они практически потеряли своего друга/коллегу и часть семьи, Давида на каждого сотрудника бюро.
И самое страшное было то, что их силы были бесполезны. Само собой по большой степени, из-за своей беспомощности и бесполезности, страдала Акико, хоть и старалась это скрыть.
Гнетущая тишина была просто по всей больнице, и казалось никто не смел её нарушить, однако это было до того момента, как со стороны входа не раздались чьи-то шаги, вскоре переходящие на бег.
Изуми оглянулась и увидела Акутагаву, что тяжело дыша, направлялся в их сторону.

***
Ещё несколькими минутами ранее, он причалил к порту Йокогамы, откуда сразу же на такси домчался до больницы.
Уже находясь возле неё, он кинул деньги водителю и побежал по тропинке прямиком к зданию, и делая каждый последующий шаг, никак не мог выкинуть из головы лишь одну мысль:

*— Ацуши, однажды меня спросили:

«Ты сможешь без сомнений сказать, что это он и никто другой, не кому-либо, а именно себе?»

По правде говоря я до сих пор не уверен, что все настолько просто.
Но я знаю, что сама мысль о том, что я больше никогда не увижу твоей улыбки...
Что больше никогда к тебе не прикоснусь...
Порождает чувство с которым я не смогу жить.
Прошу, Ацуши, скажи что ещё не слишком поздно...*