С тобой мне лучше. (Даня Макеев).

От чего мне отказываться?

     Утром я решила пройтись пешком, надев в уши наушники. Несмотря на то, что мне не удавалось уснуть пол ночи, чувствовала я себе более чем хорошо. На лице был сделан красивый макияж, солнцезащитные очки закрывали глаза от солнца. Красивое, фиолетового цвета платье с цветочным принтом развивалось из-за теплого ветерка. На ногах красовались белые кроссовки и на плече висел небольшой, разноцветный рюкзак. Волосы были заплетены в колоски, челка ровно уложена. Не было чувства одиночества, обиды или боли, не было ничего. Только чувство некого опустошения и бесконечной усталости, не более.
     Выкинув окурок возле входа в Центр я, беглым шагом, поднималась по лестнице, боковым зрением увидев всех ребят, собравшихся около курилки. Подойдя к ним, я со всеми поздоровалась и встала возле Лены, которая аккуратно положила свою голову мне на плечо. Парни обсуждали ЗИЛ, о том, какие они гандоны и в том числе Ковалев. Они активно жестикулировали, показывая, как в тот раз кого кидали на прогиб или куда прописывали удары. На их лицах красовались ссадины, у кого-то немного, а у кого-то практически все лицо украшали синяки. Мне стало не по себе, несмотря на то, что я сама обычно с таким же лицом приходила домой. Мне, как будто, уже стало это не интересно. Я начала думать абсолютно о другом, мне перестали нравится излишние тусовки, алкоголь или же драки. Это изрядно уже надоедало.
Макеев подошел чуть позднее. Влада сразу же оживилась, сделав лицо, будто встречала парня из армии, которого очень долго ждала. Даня шел с бутылкой холодной воды, прислоняя ту ко лбу. По виду у него было хорошее такое похмелье, оно и не удивительно. Подойдя, он поздоровался со всеми и, облокотившись, снова приложил холодную бутылку ко лбу.

— Че, мажорчик, хорошо отдохнул вчера? — посмеявшись, спросил Платонов, затягиваясь сигаретой.

Макеев что-то промычал несуразное, отворачиваясь в другую сторону. Я усмехнулась, но оставила свои высказывания при себе.
    
     Как только мы хотели зайти внутрь, всю нашу компанию остановило появление Александры Петровны, в ее излюбленном красном костюме, который достаточно сильно резал глаза. Притормозив прямо у ее лица, мы все встали, как про струнке. Генка сразу, незаметно, выкинул окурок в сторону. Макеев выпрямился, делая вид, что он чувствует себя прекрасно. Она окинула нас презрительным взглядом и тяжело набрала в легкие воздух.

     — Что с физиономиями? — уж слишком спокойным голосом, спросила та.
     — А-а-а мы... — пытался придумать оправдание Платонов, но ему помог Фил.
     — Да мы так... Между собой. Решили проверить, кто удар сильнее держит. — погладив затылок, ответил тот.
     — М-м-м, а груши для чего? Или, в конце концов, спортивные залы? — на выдохе спросила та, открывая какой-то журнал. — Значит так... Комиссия переносится на неопределенное время.
 
     Мы все выпучили глаза в удивлении. Первая мысль была, что это из-за драки и что мы просрали единственный вариант как можно скорее свалить из этого Центра, но, как оказалось, проблема была в другом.