You and I couldn't cope | 18+

3

С чумной головой вышагивая вдоль пустого больничного коридора, выполняя все действия на автомате, я медленно подошел к нужному мне корпусу. Белые стены нагоняли невыносимую внутреннюю панику, а тошнотворный запах крови и лекарств, витающий в воздухе, ухудшал ситуацию в несколько раз.

Поджав губы, кусая их с обратной стороны, я болезненно уставился на вывеску, нервно перечитав надпись несколько раз, пытаясь понять, быть может, я ошибаюсь, быть может, мне совсем не сюда, не в это отделение, не под эту страшную вывеску. Ощущая, как мурашки пробежались по спине невозможно мощным потоком, обдавая кожу ледяным холодом, я поправил лямку рюкзака и шумно вздохнул, вновь уставившись на зловещую надпись.

«Отделение патологии беременности»

— Ей сейчас в тысячу раз хуже, чем тебе. — произнес где-то в глубине моей души умный внутренний голос, с нескрываемым упреком больно кольнув мне под ребрами. И в целом-то он был прав.

Мне было даже страшно представить, предположить, что сейчас с моей девочкой, каково ей и какие слова я должен вообще найти, чтобы как-то с ней заговорить сейчас. Как вообще набраться сил, чтобы посмотреть ей в глаза, после случившегося? Как смотреть в родные карие глаза...?       

Неуверенно потянув тяжелую дверь на себя, перешагивая через порог этого страшного отделения, уточняя на стойке у медсестры номер палаты, где лежит моя девочка, я направился на поиски нужного мне номера на двери, вышагивая по длинным коридорам. 

514
      
Нужная табличка предстала моему взору в самом конце коридора, наконец-то попадаясь мне на глаза, возле окна, на подоконнике которого, располагались всевозможные горшки с цветами. На стенах висели плакаты с изображенными на них беременными девушками, детишками и иллюстрациями со схемами развития детей в утробе, словно, добивая тех, кто оказался здесь по той же причине, что и мы.              

Потоптавшись возле двери, шумно вздохнув несколько раз, я не решался войти. Внутри оборвались абсолютно все последние нервные ниточки и я, стоя с глазами на мокром месте, смотрел в потолок. Бегая по нему взглядом, часто моргая, я, как олень, стоял возле палаты любимой девушки и не мог пошевелиться. Мне было страшно. Страшно за неё, страшно увидеть её и страшно за то, что вообще теперь будет дальше. Я должен быть с ней рядом, я должен поддержать её, должен облегчить её боль и хотя бы попробовать искупить вину, вернее, хотя бы немного её перекрыть... Черт да... я просто даже не знаю, что я, блять, могу вообще сделать в этой ситуации.