Ольга Глюк - Автограф для crazy baby

Отрывок первый. Папа, пёс, сестра да я - сумасшедшая семья.

Я сжимала в руке маленькую бумажку, широко открытыми глазами смотря на неё.
Зачем? Зачем я пошла вчера на этот концерт? Вот оно мне надо было, а? Я же ненавижу все разновидности рока, а этих парней с безумными глазами, прыгающих как перепившие энергетика зайчики из рекламы батареек, и того более боюсь! Но нет! Меня потащило на эту идиотскую площадь, к этой идиотской сцене, чтобы встретиться с этим идиотским... однокурсником. Ну что вы так смотрите на меня? Да, я пошла на этот концерт не потому, что я помешанная фанатка этих готоподобных придурков (и кстати, я не такая), а потому что меня туда пригласил мой однокурсник. Пригласил - и не пришёл.
Вчера... Ну точнее уже сегодня, приблизительно в час утра по местному времени, я решительно обходила сцену, времени от времени хлюпая носом и пытаясь уделять побольше внимания всякой ерунде, которая валялась под ногами и прямо-таки норовила устроить мне романтическое свидание с поверхностью нашей драгоценный планеты. Так как мои серые очи были устремлены вниз, темный силуэт с сигаретой я заметила не сразу. Размышляя на извечную тему "Все мужики - козлы", я обнаружила новое действующее лицо только когда зашла в облачко дыма и закашлялась от горького запаха.
"Ненавижу сигареты" - пронеслась у меня в голове раздраженная мысль, а после накатил страх. Разве адекватный нормальный человек будет за час ночи стоять в одиночестве за сценой, беззаботно покуривая сигарету неизвестной марки? Я медленно приподняла голову и прямо встретилась с зелеными кошачьими глазами опасного хищника. Изо рта вырвался непонятный писк, а тело параллизовало. Черт, черт, черт! Попала ты, Элька, так попала.
Не успела я мысленно составить завещание, как низкий хрипловатый голос с легким британским акцентом презрительно усмехнулся:
- Смотрите-ка, даже тут нашли... - я еле сдержала визг, услышав тянущиеся и, как мне показалось, угрожающие нотки в ленивом голосе, - Автограф, детка?
Я растерянно захлопала ресницами, открывая и закрывая рот, как покусанный пираньями карасик, а в глазах почему-то появились слёзы. Ну вот, меня сейчас убьют, а я даже не помыла дома за собой посуду. А ведь сегодня моя очередь...
- Ты чего, обкуренная? - без всякого интереса спросила моя смерть, выдыхая мне дым в лицо и вызывая тем самым новый порыв кашля. "Сам ты обкуренный" - ответила бы я, если бы была чуть посмелее, - Нет... Значит просто сумасшедшая. Или немая. Или просто помешанная на мне и на остальных музыкантах из "Silver wolf".
Я престала кашлять и заинтересованно-неверяще одарила незнакомца подозрительным взглядом. Да неужели это и есть тот самый Граф - солист группы, надрывно орущей на сцене пять минут назад? А что, вроде похож... Такое же бледное надменное лицо, презрительные хищные глаза, черные растрепленные волосы, самые длинные прядки которых касаются выступающих скул, просто до безумия высокий рост...
- Нет, не сумасшедшая, - растроенно покачал головой Граф, прерывая моё мысленное сравнение его настоящего с ним плакатным, - У сумасшедших не бывает такого осмысленного взгляда. Ты просто онемевшая от счастья фанатка...
Я серьёзно испугалась за его психическое здоровье, от которого в данный момент на прямую зависела моя жизнь. Столько раговаривать с самим собой в присутствии постороннего человека - и не каждый шизофреник сможет!
- А знаешь, я дам тебе автограф, - вдруг улыбнулся он такой угрожающей улыбкой, что не сорваться с места и не зарыться самостоятельно на ближайшем кладбище было очень сложно. Парень достал из кармана маленький листочек и, пару раз черкнув что-то на нём, вручил мне в руки глянцевую бумажку, на которой под росписью стояла надпись, выполненная изящным каллиграфическим почерком.
"Я буду ждать тебя, моя маленькая crazy baby"
- Эх жизнь моя жестянка, - прогудела я себе под нос, возвращаясь в реальность из прошлого дня и судорожно сжимая подушку, не желая расставаться с ней. Вставать не хотелось совершенно.
Пятница, последний день первой учебной недели после знойного лета, а на пары-то идти по любому надо. Чует моя пятка - сегодня наш пацифист-философ опять раскрутит очередной монолог на тему жизни и... жизни. Сидя у него на занятиях, начинаешь чувствовать себя членом какой-то секты - хорошо хоть, что благодаря его близорукости лекции можно не писать, а спокойно переговариваться со своими соседями.
Я с кряхтением подняла свою бренную тушку с толстого огромного матраса, заменявшего мне кровать, и, натыкаясь на все углы, побрела в ванную. По длинному коридорчику я уверенно направлялась к белой двери, маячившей на горизоне, и привычно пронеслась мимо зала, кинув туда мимолетный взгляд. Вкопанно замерла на месте и сделала несколько шагов назад, вновь повернув голову.
Там, на мягком ворсистом ковре коричневого цвета, заказанном папой из Шотландии, хлопая глазами, сидела моя младшая пятнадцатилетняя сестренка, пожирая глазами парней, прыгающих в телевизоре с микрофонами. Очень долго я пыталась понять почему же не слышно звука, пока мой взгляд не наткнулся на массивные розовые наушники, надетые на голову подростка. Нет, всё-таки Валера сумасшедшая - вставать в такую рань, чтобы просто включить музыкальный канал - и это при живом-то интернете!..
Чувствуя себя именно такой, какой меня назвал вчера фронтмен "Серебряных волков" - обкуренной - я подошла к сестре и стянула с черных кудряшек аппаратуру от моего компьютера.
Валера. Не Валерия, а именно Валера. Просто когда-то мама, ушедшая от нас к какому-то крутому бизнесменчику, безумно хотела мальчика. Врачи рьянно утверждали, что родится здоровый представитель мужского пола, способный в будущем защищать родину и содержать семью... А родилось вот оно. Сумасшедшее, способное самостоятельно содержать только свой левый мизинец правой руки, на котором на спор вытатуировано одно слово, полностью описывающее образ моей сестры: "Бездельница".
- Земля вызывает, - сонно зевнула я, потягиваясь. Лера закусила губу, осматривая меня с ног до головы, и весело хихикнула.
- Слушай, Эль, тебе нельзя гулять по ночам. Ты выглядишь...
- Обкуренной. Знаю, знаю, сообщили уже, - подавила я очередной зевок и зачем-то поправила свою и без этого вытянутую, но такую любимую старую футболку до колена, не знаю зачем купленную мной в мужском отделе, - В общем, вот тебе автограф от твоего Кристиана, можешь повесить его на стену в рамочке, где угодно кроме моей комнаты.
Я кинула бумажку Валере, та с громким счастливым визгом поймала её и прижала к груди.
- У меня есть автограф от самого Графа! - восторженно крикнула она мне в ухо, из-за чего я недовольно нахмурилась - нет, она в самом деле считает, что сообщила мне что-то новое?
Пробурчав что-то по поводу сумасшедшей молодежи и почувствовав себя семидесятилетней пенсионеркой, я поставила перед собой цель: добраться, наконец, до этой проклятой ванной.
Видимо, сегодня не мой день.
- Доброе утро, Эльвира, - выскочил передо мной из комнаты мужчина и закрыл за собой дверь, чтобы я не успела увидеть его комнату.
- С какой стороны оно доброе? - в который раз распахнула я пасть в зевке.
Этот мужик с длинными черными волосами, перетянутыми в тугой хвост на затылке - мой папа. Байкер с замашками хиппи, как бы это смешно не звучало. Да, он постоянно одет в кожаные черные вещи с множеством заклепок, таскает на голове симпатичную бандану с черепами и ключик от байка в заднем кармане джинс, но в тоже время не устает твердить о мире во всем мире и гигантской любви. Ему не плевать, где ходят его дети, но в тоже время он разрешает нам с Лерой гулять где угодно, во сколько угодно и почти что с кем угодно. Наверное именно поэтому я и не пользуюсь этими возможностями - что за жизнь без запретов?
- Со всех, ведь мир прекрасен! - патетически воскликнул отец, воздвигнув руки... нет, не к небесам - к потолку. Я закатила глаза и привычно буркнула, не отличаясь многословностью:
- Угу.
- Ну что ты "угу-угу", как сова? - возмутился мой родитель, облокачиваясь спиной об дверь и теребя тунельку в ухе, - Ты же не сова, Элечка?
- Угу, - через пару секунд шевеления мозгами подтвердила я и отодвинула отца с прохода, продолжив свой путь к верной подруге - зубной щетке.
Сзади раздался облегченный выдох и я решила, что не помешало бы еще раз пообщатся с младшим поколением, дабы узнать все подробности о новых событиях, произошедших в нашей квартире.
Зайдя в ванную, я сумела споткнуться об мохнатый коврик для блох белоснежного цвета с ядовито-фиолетовыми пятнами и, растянувшись на полу, начала размышлять о смысле жизни. Это был четвертый и последний обитатель нашего психиатрического санатория для душевно-больных, самый адекватный и понимающий член нашей семьи.
- Квадратик, ты не поверишь, как я тебя люблю, - пробурчала я себе под нос, обхватывая шею далматинца, павшего жертвой химических атак под руководством моей младшей сестрицы.
Два года назад Лера притащила с улицы продрогшего щенка - страшного, тощего, практически лысого - и приказала мне накормить его. Приказы от сестренки приходилось слышать более, чем часто: не смотря на то, что я вроде как была старшей сестрой, мой характер немного вредного ангела был известен всем членам семьи, чем те нагло и пользовались. Отец - просил приготовить еду, пёс - "шрэковыми" глазами молил о еще одной сосиске, а Валера каждый раз придумывала новую прихоть. К моему шоку, она "приболела" желанием быть не такой, как все, и обозвала кутенка не старым-добрым Шариком, а... новым-модернизированным Квадратиком. Породистую геометрическую фигуру я выходила, а тот привязался ко мне: все животные относились равнодушно, а этот решил таким оригинальным способом отблагодарить меня за заботу. Однажды я имела глупость разрешить сестре "поиграть с собачкой". Из комнаты Нервный Тик, как я его любила называть за таинственные, как у воришки, желтые глазки, вышел не с черными кругляшками на шерсти, а с аккуратными фиолетовыми звездочками. Правда, после первого же дождя они превратились в простые пятна, но цвет не хотел вымываться никакими шампунями.
Не вставая с прохладной плитки, я потянулась за щеткой и мятной пастой и задумчиво уставилась на Тика.
Почистить что ли ему зубы?..
Словно угадав мои мысли, противная псина как-то по-человечески фыркнула и удалилась в коридор, мотнув огромной головой.
Поев зубной пасты и спустив в трубы еще пару десятков литров воды, я прошла на кухню, подозрительно покосившись на запертую снаружи на задвижку дверь в комнату, и, включив горелку под чайником, плюхнулась на стул рядом отцом.
- Что нового в школе? - решил поинтересоваться жизнью старшей дочери мой драгоценный родич, закидывая ступню сорок четвертого размера на коленку, обтянутую кожаными штанами.
- Не знаю, - пожала я плечами, хватая из вазочки сушку, - Я там три года не была, с выпускного. Попытка номер два?..
Отец на мгновение завис, переваривая новую информацию, и задумчиво подергал тунельку в левом слуховом органе.
- Что нового в колледже? - наконец, перепрограммировался он, выдав широкую улыбку.
У дорогого папеньки нередко бывали приступы отеческой заботы и он мог часами распрашивать про нудных преподов и студенческую жизнь, а после на несколько месяцев забыть про свои обязанности, честно считая их выполненными.
- Отвыкшие от режима студенты, море визгов от долгой разлуки, пьянки по поводу долгожданных встреч, ушедший в загул куратор и сумасшедшие однокурсники. Всё как обычно, - заметив страстное желание родителя вставить какое-то несомненно умное изречение, я добавила, - Нет, я в загул не хочу и поэтому сейчас допиваю свой кофе и иду в универ.
Гордо улыбнувшись, папа потрепал меня по собранным в кособокий хвост иссиня-черным волосам, испортив тот шедевр, который я целых пять минут воздвигала на голове, и удалился в свою комнату, не забыв запереться изнутри.
В нашей трехкомнатной квартире единогласно был утвержден твердый закон: какой бы дружной и сплоченной семьей мы не были, у каждого есть своя территория: в мою комнату можно было заходить только под угрозой смертной казни, в папину - не разрешалось вовсе. Разумеется, мы с Валеркой не один раз бывали в этом запретном месте, но ничего интересного там не обнаружили: многочисленные плакаты уже ушедших в никуда рок-групп, оставшиеся с юного возраста, старенький компьютер и горы грязной одежды, которая раз в месяц загружалась в стиральную машинку, переодически ломая несчастную технику. У малолетней сестры своей комнаты не было, но она полностью окупировала зал, удобно расположившись на раскладном диване. Раньше Лера жила со мной, но как только мы достигли конфликтного возраста, вся "братская" любовь пропала и младшенькая с небольшим скандалом выселилась в зал. После этого ссориться мы стали намного реже, цапаясь скорее по привычке. Сестры, что от нас еще ожидать.
На ходу натягивая белое вязаное платье, я завернула в зал и с ногами залезла в кресло, поставив кружку в кофе на журнальный столик. Можно сказать, что в нём я провела практически всё своё детство. А если не заработаю на собственную квартиру, то останусь тут до пенсии.
На жидкокристаллическом экране надрывали свои голосовые связки молодые парни года на три старше меня, подпрыгивая и безумно мотая головой. Пепельноволосый музыкант старался больше всех, а я искренне испугалась, что думательный орган может отвалиться, и, покачав головой, перевела взгляд на солиста.
По адской коробке показывали документальный фильм, в котором рассказывалась история создания группы. Валера с восторгом вникала каждому слову ведущей и время от времени тихо попискивала от восторга, а я, отпивая кофе, с недовольным прищуром рассматривала солиста, который стоял на незнакомой набережной, облокотившись о фонарный столб, и лениво выкуривал сигарету. На кадрах из личного видео-архива группы он выглядел точно таким же, каким и показывал себя на сцене - надменным, пропитанным презрением и вечно скучающим. Тут он бросил сигарету на асфальт, погасив её носком ботинка, и устало взглянул прямо в камеру, прямо сквозь экран пронзив меня зеленым взглядом.
- Сам ты обкуренный, - буркнула я, невольно вздрагивая. Я отвернулась от телевизора и слегка дотронулась до плеча сестренки.
- Что еще? - воззрила на меня свои темно-синие очи мелкая. Не смотря на холодный оттенок, через минуту общения с Лерой можно было понять, что это ошибочное мнение. Глаза у Валеры были слишком выразительными, что иногда играло даже против неё: даже если сестра сохраняла абсолютно серьезное лицо, в глазах плясали задорные смешинки и искорки предвкушения.
- Что-то наш папенька опять мудрит... Кого он там в комнате прячет, неужели опять страуса привел?
Где-то два года назад отец притащил домой маленького птенца. Серый, с торчащими во все стороны перьями и огромным клювом, он постоянно обижал Квадратика, только вошедшего в нашу "дружелюбную" семью и клевал тапочки. Где он его взял, папенька не говорил, но когда Валерка разозлилась и собралась отнести страусенка в зоопарк, только обрадовался и заставил меня проконтролировать, чтобы младшенькая по глупости не сделала себе на ужин страус-гриль. Отнести-то мы его отнесли, но сказать, откуда у нас взялась экзотическая птица так и не смогли - по причине незнания.
- Нет, на этот раз всего лишь курицу, - нехотя ответила Лера, поворачивая голову ко мне, - Какая-то крашеная блондиночка с мозгами на два байта. Не везёт ему на лямур, что поделать.
Я скептически хмыкнула: на взгляд моей сестры, абсолютно все спутницы жизни непутевого папочки страдали недостатком разума.
"Они точно дуры с опилковым и силиконовым наполнителем, раз им взбрело в голову, что этот волосатый монстр с ненормальными замашками советсткого хиппера - романтический и крутой мужчина, достоинства которого опережают даже основной его недостаток - двух взрослых дочерей"
В силу своего юного возраста, Валера как-то не подумала, что главным достоинством является трехкомнатная квартира в элитной части города, а я не поднимала темную завесу тайны - не удивлюсь, если она до сих пор считает, что дед мороз существует.
- Он привел её с рок-концерта в четыре часа ночи, - продолжал безжалостно палить отца этот неугомонный ребенок, даже отвлекшись от любимой группы, - И они сразу пошли в комнату. Наверное, кроссворды разгадывали, - Лера многозначительно приподняла брови и ехидно улыбнулась, за что и получила от меня подзатыльник, - Эй, оборзела?! - взвизгнула она, чуть не подлетев в воздух, - Тебе, кстати говоря, стоило бы взять пример с папочки! А то вообще достала: поскорей бы уже вышла замуж и сбежала куда подальше! - девочка показала мне язык и отвернулась, снова вернувшись к просмотру телепередачи. К четвертому уроку ей, как же!
Поставив грязную кружку в раковину, я извлекла с высокого холодильника шоколадную конфетку и, чмокнув Квадратика между ушами, вылетела из квартиры.