Как прекрасно одиночество, в столь не одинокое время.
Пред тем как искали мы общения, так и не сыскали себя.
Говоря друзьям о том, что нам ужасно,
Мы и не знаем, что и их жизнь, не так уж и прекрасна.
Ведь они тоже люди, и им тоже плохо,
У них нет друзей, а у нас их много.
Тюль портьера, в лесу на ёлках висят шишки, ты это вычитал из книжки, а смысл так и не узнал.
Но в том твоя вина? Ты не сказал бы,
Всему виною те патриархарты!
А кто они? Ты и не знаешь,
Но возглас чей то повторяешь,
Хоть смысл ты не понимаешь,
А должен был понять, что в жизни, ужасной и не только, бывает всякое.
И смерть, и голод, холокост! Но ты не бойся, ты не грешник, ведь только их наш Боже заберёт! Ведь ты молился,
хоть и пропуская, то по пьяни, то по скуке, то птиц та стая помешала, и богу помолиться не дала!
"Ну где же, где ты, моя хвала?"
Ты неустанно повторяя,
ждешь её, от высших сил,
И уважения у людей ты ведь просил.
Ну как же, как же так, ты ведь молился!
И с церкви ты чуть было не свалился,
Пока стоял и на коленях ты просился,
То прощения, то богатства, то уважения.
И лишь в конце ты понял вот одно, что богохульство, похуже всего, что было то грешно.
И ты не веря их словам о вере,
Ведь ты стоял всегда, по крайней мере,
Ты так думал, а значит молодец то было! Жаль, что пекло то уже остыло.
И вот тебе за 90, и жизнь твоя, то была то прошла. И ничего уж не осталось, ни бога, ни веры, не богатства и внимания.
Осталось лишь одно тут понимание,
Что жизнь, смешная что есть штука,
И в кровь и в бровь, а может вовсе, в монобровь.
Что нет в ней места для печали, и все вокруг то понимали, и только ты, той сути не познал до той поры, когда уж было вовсе опоздал.
