ГЛАВА ДВА: КОУЛ
ОНА СТОИТ ПЕРЕДО МНОЙ, ожидая, что мне будет не наплевать на то, что она скажет, когда я уже сказал ей, что между нами все кончено.
Она решила остаться с моим жестоким пиздоболом-отцом, и это ее проблема, а не моя. Я вырвался из этого круга ада два месяца назад, и мне никогда в жизни не было так хорошо.
Хотя меня по-прежнему мучают ночные кошмары, и я всегда жду, что в любой момент он ворвется в мою комнату и выбьет из меня все дерьмо. Единственная разница в том, что она больше не защищает меня, как раньше. Моя мать всегда подвергала себя опасности, чтобы защитить меня. Она даже сдерживала моих демонов, но теперь, когда мы расстались, мне трудно функционировать без нее.
— Я не перестаю думать о той ночи, - говорит она, и мне не нужно напрягаться, чтобы понять, о чем она говорит.
И это только потому, что та ночь не выходит у меня из головы. Было слишком много ночей, чтобы считать их, когда я лежал без сна в темноте и дрочил на то, как она прижимается к стене, а мой член трется о ее киску через тонкую ткань платья. Моя мать была идеальной во всех гребаных отношениях, и я любил ее так, как сын не должен был любить свою мать. Но мы всегда были близки. Она просто не понимала, как сводит меня с ума, особенно когда принимала глупые решения, которые в итоге только вредили ей.
Она подходит ко мне ближе и прижимает руку к передней части моих джоггеров, вероятно, ожидая от меня какой-то реакции, но единственная реакция, которую она получает,-это то, что мой член твердеет, чего, я полагаю, достаточно, чтобы дать ей понять, как именно пройдет эта ночь.
Я действительно не хочу иметь с ней ничего общего. Она сделала свой выбор, и я явно не был для нее приоритетом. Но, черт возьми, я ненавидел то, что мое тело все еще хотело ее. Мой мозг не хотел сейчас контролировать принятие решений, это делал мой член.
— Я действительно имел в виду это, когда сказал, что покончил с тобой, - сказал я, делая последнюю попытку оттащить ее от себя. — Неужели ты не понимаешь?
Она хлопает своими темными ресницами, ее розовые губы надуты, и я просто хочу вытащить ее из этих джинсов и черной футболки с длинным рукавом.
— Между нами еще далеко не все кончено, и ты это знаешь, Коул, - говорит она. — Ты начал это. Ты поцеловал меня. Ты не можешь ожидать, что я буду игнорировать это, как будто этого не было.
Я делаю вдох, провожу рукой по волосам, потому что именно столько времени мне нужно, чтобы принять решение, и хватаю ее за талию, прежде чем прижаться к ее рту. Этот поцелуй такой же яростный, как и тот, который мы разделили два месяца назад. Только он горячее и продиктован необходимостью жестко трахаться. Мне нужно оказаться внутри нее, и как можно скорее.
Мы спотыкаемся, пока двигаемся с остервенением. Все ушли, или, по крайней мере, я надеюсь, что ушли. Сейчас к нам может зайти кто угодно, но мне на это наплевать. Я бросаю клюшку и ленту на пол, а затем хватаю край ее футболки и стягиваю ее через голову. Она тяжело дышит, ее грудь быстро поднимается и опускается, пока я легко расстегиваю застежку ее лифчика.
Затем я берусь за ее джинсы и стягиваю их вместе с трусиками до самых лодыжек, после чего она отбрасывает их.
— Как давно никто не ел твою киску, мамочка? - спрашиваю я, подхватывая ленту с пола. — Держу пари, ты спишь и мокнешь при одной мысли о том, что я у тебя между ног.
— Что ты делаешь? - спрашивает она, заметив черную ленту в моих руках.
— Встань на колени, - говорю я ей, игнорируя ее вопрос.
Она хочет этого, и сейчас ее оттрахают так сильно, что она забудет о том, что в ее киске когда-нибудь был другой член.
— Коул...
Прежде чем она успевает сказать что-то еще, я хватаю ее за плечи и толкаю на колени, чтобы трахнуть ее, потому что она выглядит так чертовски хорошо прямо сейчас, с ее лицом в дюйме от моего члена, ее ноги слегка раздвинуты, когда она сидит, опираясь на задницу и лодыжки, и ее тяжелые сиськи с темно-коричневыми сосками, которые твердые и ждут, чтобы их сосали и кусали.
Как гребаная богиня.
Я хватаю ее запястья и завожу их за спину, а затем связываю хоккейной лентой, после чего стягиваю с себя джоггеры и глажу свой член.
— Это то, чего ты так сильно хочешь, а?
Она послушно кивает, и я шлепаю своим толстым, твердым членом по ее лицу. — Открой рот и покажи мне, как сильно ты меня хочешь Она открывает рот, как я велел, и я засовываю свой член ей в рот. И тут же чувствую, как меня охватывает желание, когда она обмазывает меня слюной. Она так чертовски хороша. Я снова вхожу в ее рот, осмеливаясь зайти как можно дальше, и ее красивые темно-серые глаза расширяются, и я вижу, как на них наворачиваются слезы.
Я протягиваю руку и сжимаю ее темные волосы в кулаке, а другой рукой зажимаю ей нос.
— Ты будешь сосать мой член и заставишь меня быстро кончить, прежде чем я позволю тебе снова дышать, - говорю я ей.
Я слегка отстраняюсь, но только для того, чтобы она перевела дыхание, а затем снова вставляю свой член ей в рот.
Я двигаюсь вперед-назад и стону, когда мой член упирается ей в горло. Она закрывает рот вокруг меня и сосет сильнее и целеустремленнее.
Откинув голову назад, я начинаю двигать ее головой вперед-назад и насаживаться все сильнее и сильнее, несмотря на ее хныканье.
— Ты сосешь мой член как хорошая шлюха, мамочка, - говорю я и рычу, когда она проводит языком по кончику моего члена.
Мне и раньше доводилось получать минет от одной или двух сучек, но еще никто не доводил меня до такого безумия, делая это. Мой отец – гребаный ублюдок, раз не ценит мою мать. Но сейчас это не имеет значения. Она вся моя, и так будет и дальше.
Она стонет, ее щеки впалые вокруг моего члена, и я делаю еще один толчок, и это все, что требуется, прежде чем я взорвусь в ее рту, мое тело содрогается, когда я крепче сжимаю ее волосы.
— Черттт! - громко кричу я, наплевав на то, что кто-то может нас услышать.
Моя сперма вытекает на ее язык, и я медленно выхожу, наблюдая, как она глотает ее, как хорошая шлюха. Моя хорошая шлюха.
Я тру свой член правой ладонью, и из него вытекает еще больше спермы, но я направляю ее на ее грудь, с удовлетворением наблюдая, как моя сперма стекает по ее сиськам.
Я знаю, что сказал, что между нами все кончено, но я думаю, что это только начало того, что еще должно произойти.
