Твои глаза

Говорят глаза

Ему было девятнадцать, когда после окончания школы, на перепутье меж различных направлений он выбрал факультет психологии в университете Корё, и поступил туда, куда так сильно хотел ещё со второго года средней школы. Он горел желанием понимать людей, помогать им в тяжёлые для них времена, и открывать для себя всё новые и новые росчерки чужих вселённых, которыми полнились все люди мира. И так его путь привёл сюда, где юноша оказался среди множества таких же первокурсников на первом занятии года, – в месте где ему предстояло провести ещё по меньшей мере четыре года лекций, семинаров и коллоквиумов. Студенты были шумными, разнообразными и такими одинаково-непохожими. Это разогревало любопытство, – даже среди его одногруппников взгляд то и дело цеплялся за несколько особенно ярких экземпляров. С множеством украшений, заставляющими улыбнуться от лёгкого перезвона при движении; с палитрой всех возможных оттенков кофт, брюк и юбок, – иногда смело конкурирующими с дизайнерскими решениями по абстрактности подбора аксессуаров; и совсем уже отчаянно приковывающие любое внимание – самыми различными лицами, эмоциям на которых не счесть конца. Молодые люди двадцать первого века – совсем не те, кто боится выделиться из толпы или вызвать чей-то осуждающий взор. Их возможно и не так много, – но они действительно запоминающиеся. Среди таких однажды, совсем негаданно, он и наткнулся на неё.
Совсем под это описание и не вливающуюся.

«Кажется, это было пятнадцатое марта, последняя в их ежедневном расписании совмещённая с ещё одним курсом пара по общей психологии, и его самый первый долгий взгляд на ту, что несмотря на прозвучавшую трель оповещающую о начале занятия, медленным, равномерным шагом поднималась на галерку, чтобы затеряться где-то между последних рядов помещения. Тогда у неё ало-рубиновым горели длинные волосы, высоким хвостом мечущиеся по сторонам при ходьбе, и извечными спутниками рутинного образа были угольные одежды, где кофта всегда только с капюшоном. Под ним после всех занятий прятался костёр пылающих от света прядей, а сама их обладательница подобно тени размывалась в десятках и сотнях огалтелых ребят после выхода из кабинетов сразу после звонка.
Терялась в толпе, растворяясь сахаром под дождём из чужих разговоров, смеха и взглядов.

Его тогда задержал преподаватель, объясняя ему про темы презентаций и докладов для предстоящего дня открытых лекций, и выйдя из аудитории единственное, что ему оставалось это кучи других лиц, едва скользнувших по нему безразличным вниманием, пока он отчаянно взглядом цеплялся за всех, за каждого из них. Кучи совсем чужих лиц. И не находил именно того, которое его привлекло. Обладательница чьего лика скрылась в толпе бесшумной поступью, размылась силуэтами, только и оставшись гореть дымкой алых волос в его сознании.»