Империя Шэнь

31

Они действительно покинули провинцию и только тогда остановились. Шэнь Цинцю снова посмотрел на ребенка, желая как можно скорее посмотреть в его лицо и поговорить.

- Сделаем привал. Я отправлю талисман Тяньланю и он откроет портал в Циндао. Глотать пыль, прыгая до границы, лично мне не хочется, - известил своих спутников Цинцю.

Бингэ лишь насмешливо посмотрел на своего Шицзуня, что боялся испачкать свои драгоценные одежды и испортить прическу. Сил у всех троих хватило бы, чтобы своим ходом добраться до Циндао, но Ло Бинхэ отказывался признавать, что так же хотел бы избежать траты времени на такой неудобный способ передвижения. У Се Ляня также не было проблем с удержанием ребенка на руках столь длительное время, но он был рад, что они сделают привал. Мальчик наверняка устал или хочет есть.

Шэнь Цинцю достал мешочек цзянькунь, доставая от туда заколдованный нефритовый домик. Все же это лучше, чем сидеть на земле на открытом пространстве, где гуляет ветер. Он всех пригласил внутрь. Бингэ ушел на кухню, а Се Лянь присел с мальчиком на кушетку. Шэнь Цинцю сел справа от Божества, смотря на мальчика. Он видел по напряжению маленьких плечей, что его внимание не было тайной, но малыш все еще отказывался показывать это.

- Меня зовут Шэнь Цинцю, полудемона и моего ученика Ло Бинхэ, а Божество, что держит тебя на руках, Се Лянь, - сказал Цинцю, обращаясь к ребенку.

Он был уверен, что Хуа Чэн запоминает каждое его слово, пусть даже и не смотрит в его лицо.

- А как твое имя, ребенок? - спросил мягко Шэнь Цинцю.

Се Лянь же неожиданно застыл и с какой-то паникой и раскаянием посмотрел на мастера Шэня.

Юноша принялся себя ругать. Как он... Он ведь даже не спросил имя ребенка! Мастер Шэнь, конечно, упоминал имя и даже не одно, но он даже не поинтересовался этим у самого мальчика!

Цинцю посмотрел на смущенного Се Ляня, но сейчас его больше волновал Хуа Чэн, который все также сидел на руках у Божества и молчал. Бингэ вошел в главную комнату с подносом, где стоял чай, и фыркнул на сцену перед ним. Шицзунь и этот простофиля чуть ли не тряслись над ребенком. Бингэ же демонстративно устроился за столом и, не желая участвовать в этом фарсе, налил себе чай.

Когда Цинцю думал, что уже ничего не услышит кроме фырков Бингэ (и на кого он фыркает постоянно?!), тогда ребенок чуть сдвинулся, пробормотав тихое «Хун». И только после этого Цинцю удостоился быстрого взгляда из-под чернявой лохматой челки. Взгляд единственного глаза был черный, острый, настороженный. А потом ребенок нерешительно взглянул вверх на Се Ляня, молча рассматривая его. Юноша мягко улыбнулся и Хун-Хун-эр резко дернул головой, снова пряча лицо в белом вороте одежд.