Соблазн

1

Чон не мог вспомнить точного момента, когда его сердце начало таять при одном лишь взгляде на Тэхёна. Возможно, это произошло, когда коньячные омуты его глаз впервые встретились с обеспокоенным взглядом Чона. Сокджин попросил альфу забрать младшего брата-омегу из института и подвезти до офиса. В ту самую секунду, когда Чон открыл дверцу машины, застыв на пороге собственного восприятия, он поймал себя на том, что невольно залюбовался.

Или, может, все закрутилось в тот момент, когда он впервые услышал, как Тэхён произносит его имя. Казалось, время замедлило свой бег, позволяя Чону вдохнуть каждый слог «Чон-Гук». Мелодичный голос омеги обволакивал подобно бархатному покрывалу, заставляя альфу вздрагивать от сладостных мурашек, что расползались по загривку.

А, возможно, искра надежды вспыхнула, когда Чон успокаивал Тэхёна, который горестно плакал из-за какого-то жалкого альфы, позабывшего об этом сокровище. Между солеными ручьями слез Чон разглядел кристальную чистоту — каждая капля словно отражала невинность омеги. И в тот миг альфа дал себе обещание — однажды он станет тем, ради кого эти ангельские глаза больше не прольют ни единой слезинки.

Сейчас, когда атлас тонких гольфов обтягивал стройные лодыжки, открывая восхитительное зрелище. Чон плыл, медленно ведя взглядом по умопомрачительно длинным ногам, боясь продолжить осмотр перейдя на крепкие округлые бедра в мягких домашних шортах, он старался фиксироваться на белых гольфах. Но сегодня шелковая ткань едва прикрывала ягодицы, соблазняя игрой света и тени и не оставляя альфе не единого шанса.

То, что начиналось как легкое очарование, незаметно переросло в одержимость. Чона сводило с ума все в этом омеге — от изгиба шеи до россыпи родинок на лице. Каждая черточка, каждый жест или слово будили первобытный зов альфы.

Тэхён был воплощением совершенства, само существование которого грозило сжечь душу Чона дотла в пламени вожделения. Стоило Тэ лишь шевельнуть пухлыми губами, как Чон был готов пасть к его ногам, отдавая всего себя без остатка, если бы омега только потребовал… Даже просто попросил…

Но Тэхён был безупречен — сам недосягаемый идеал. Он не ломался под каблуком собственной красоты, не требовал дани за совершенство. Этот девятнадцатилетний омега обладал тем, что не было дано  многим, но умел вести себя с достоинством. И Чон, двадцатишестилетний альфа, бесконечно жаждущий близости с ним, был готов отдать все, лишь бы подойти ближе к этой грани между небом и землей.