Assolo

1.

На самом деле, даже в том старом мире Ронда не была писательницей.

Нет, конечно, она писала. В перерывах между сменами в посудной лавке и заседаниями местного книжного клуба. Лавка была большой и не слишком уютной, посуда - дорогой уродливой претензией на антиквариат, членство клуба выдавалось по большей части городским сумасшедшим. Но первое приносило деньги, второе - социализацию, возможность хоть на краткий срок отлипнуть от Питера.

Дилетантка. Любитель. Маленький блог, короткие рассказы, криво слепленные
обложки. Наверное, писать она начала, чтобы поставить между ними ещё один барьер, перестать врастать в него, пытаться проникнуть в клетки его тела, как вирус, как радиация. Он был подводным утёсом, она - коралловым полипом. В детстве тётя привозила ей из отпуска отростки коралла, покрытые кальциевой оболочкой. Отделённые, они костенели.

Ронда не хотела костенеть и становиться пресной. Бледная тень мужа, пыль на лацкане его пиджака, лишнее шипение в каждом артикулируемом им звуке, коричневый шум. Он уходил на взрослую работу, она ложилась в кровать, как манекен в коробку. Он возвращался, она вздёргивала себя за ниточки и прилежно исполняла роль супруги.

Он был таким цельным. Таким детально прописанным. Он, думала Ронда, только и занимался в детстве заполнением анкет для друзей. Если забыл, какой у тебя любимый цвет, подсмотри. Всё расписано, определено, вызубрено от корки до корки. Зовут: Питер Блейд. Возраст: 26. Люблю: Шуберта, Набокова, ежедневники в линию, капучино на коровьем молоке. Не люблю: свою жену.

Он столько всего знал, столько умел, читал с кафедры блестящие лекции про гражданские войны и тихие революции, весь собранный и причёсанный, в ладно сидящем синем костюме, с коричневым портфелем, набитым работами студентов. Вовремя шутил, лаконично хвалил. Мягкие светлые волосы, круглая оправа очков.

Питер был ужасно осознанным, он с лёгкостью идентифицировал любое своё
чувство. Он вызывал её на серьёзные разговоры и произносил отстранённо:

- Ронда, меня задевает, что ты...

И потом нёс несусветную чушь с видом человека, способного познать абсолютно
всё: от глобальных исторических процессов до тёмного безмолвного тумана под слоями своей плоти и этажами костей. Пролить свет. Разложить по полочкам.

Космотизировать хаос.

У Ронды не было любимого числа, ручки-талисмана, толпы заискивающих студентов. У неё в груди была дыра размером с Питера, вырезанная по индивидуальной мерке. Только он мог туда уместиться, закрыть эту страшную пустоту. Но ему было тесно. Его личность была не кругом, не треугольником,
какой-то шипастой многогранной фактурой, фракталом. Он хотел затянуть туда обширный багаж знаний о себе, черно-белые фильмы, белое вино, сыр, рубашки цвета айвори.

Ронда думала, он поднимется и посмеётся над ней. Гнев - это так низко, это для челяди с низким эмоциональным интеллектом. Ей надо работать над собой. Читать литературу, он даст список.

Но он не вставал, его голова раскололась, как гипсовый бюст древнего философа. Она, наверное, сделала это из зависти.

У неё не было любимого числа.