Игрушка Дьявола

Часть 7.

Кажется, этот поцелуй длится целую вечность, а прекращаться и вовсе не планирует.

Первые несколько секунд Артём был в ступоре, чувствуя на своих губах привкус того самого яда, о котором недавно размышлял. Он был на вкус именно таким, каким он его себе представлял. Как наркотик. Ты хочешь еще и еще, попробовать этот вкус. В последствии, это перерастает в привычку, и ты уже не можешь без этого наркотика. Яд, вызывающий привыкание. Яд, не имеющий антидота.

Губы Айлы сомкнулись. И одуматься не успела, как теперь уже губы Артема накрыли ее. Он сделал это властно и требовательно, желая их. Правой рукой сжал женский подбородок, надавливая на него, чтобы губы поддались без труда, а сам проник внутрь языком. Ему хотелось напиться этого яда столько, сколько сил хватит. И его язык прямо говорил об этом в немом разговоре, в поцелуе с девушкой, к которой он испытывает смешанные чувства. На мгновение ему показалось, что он целует саму смерть.

Вампир был обескуражен, удивлен. Некогда зарекавшийся Артем потерял рассудок от самой обычной девушки. От подобной мысли волосы рвать на себе хотелось. К счастью или нет, у Артема их не было, так что он довольствовался посланными им же в его адрес упреками.

Внутри росло желание. И как назло девушка не останавливала его. Ему было сложно понять, зачем она это сделала, как ей удалось обвести его вокруг пальца всего лишь одним действием. Он и думать о другом больше не мог. И подметил для себя, что эти губы значительно отличаются от других. Он будто растворялся в ней, а она растворялась в нем. Нежно, с осторожностью и опасением, а после грубо, без прелюдий, показывая истинное животное желание.

Он схватил в охапку той же рукой волосы, что еще недавно держала ее лицо. Сгреб их, крепко сжимая и наслаждаясь их мягкой податливостью. Завел пальцы за макушку и углубил поцелуй. С уст девушки вырвался осипший стон, такой протяжный и мучительный, что голова Вампира закружилась. Его губы сместились к верхней губе брюнетки, задержались там, оставили влажный поцелуй. Сместились к щеке, оставили дорожку из поцелуев и там, а затем спустились к подбородку. Он не мог остановиться.

Впился в тонкую шею пальцами так жестоко, словно хотел намеренно оставить на ней свои следы, пометить, показывая всем «это сделал я». Айла немела от того, что случалось с ней впервые. И слова сказать не могла, и что - то сделать, помешать. А хотелось ли ей это прекращать? Задумалась.