Избалованный кот не боится наказания

Глава 29

Делинь боялся слушать Квон Дэ, опасался расчувствоваться и привязаться к нему ещё больше, но и остановить его был не в силах.

— Мои родители...они вступили в брак отнюдь не по собственной инициативе.

Альфа взял паузу и прикрыл глаза. Длинные ресницы тут же отбросили тени на бледное лицо. Он размеренно дышал и выглядел безэмоционально, словно принялся рассказывать чью-то историю, не свою. Делинь внимательно наблюдал за ним.

— Не думаю, что моя мать была готова к материнству. Практически с рождения я находился на попечении целого штата нянь и учителей, а вот она ко мне почти не подходила. Моё воспитание шло по строго намеченному плану. Ребёнка во мне не видели, скорее какой-то проект, и относились соответственно. Отец и дедушка всё расписали на много лет вперёд без учёта моих пожеланий.

Делинь попытался представить, как выглядел маленький Квон Дэ.

«Были ли его глаза уже тогда столь холодными?»

— До школы меня обучали дома. Все игрушки — развивающие, а все книжки — познавательные. Когда я пошёл в школу, о друзьях и мечтать не мог. Чёткий распорядок дня, жизнь по расписанию, даже отбой и подъём в одно и то же время. За неимением альтернатив я постепенно привык к такому режиму и дисциплине.

Жизнь Делиня существенно отличалась от той, что описывал альфа, поэтому для него это звучало как дикость. Он воспитывался в совершенно иной атмосфере: смех, шалости и объятия брата выступали её основой.

— Я рос скучным ребёнком, ровесники были мне неинтересны, а я им. Те, кто пытался наладить со мной общение, делали это либо из-за денег, либо действовали по указке своих родителей, чтобы через меня сблизиться с отцом.

Омега поник, слова мужчины отзывались в нём болью.

— Со временем я стал копировать поведение отца: одевался как он, говорил как он, читал то же, что и он. Понадеялся, что так он обратит на меня внимание, примет, полюбит. Но проблема заключалась в том, что он не любил даже себя, стань я им, ничего бы не изменилось. Другое дело бабушка...

Лицо Квон Дэ чуть смягчилось, лишь стоило ему заговорить о ней.

— Она была великолепной женщиной, я многим ей обязан. Наше общение ограничивали, считая, что она может дурно на меня повлиять, но даже то немногочисленное время, что мы провели вместе, сильно сказалось на мне. Она учила меня вести себя естественно и прислушиваться к желаниям, позволяла капризы и непослушание. При ней мне не приходилось подбирать слова и постоянно «держать лицо». Мы веселились и бездельничали, это разительно отличалось от того, что требовали от меня родители и дедушка. Думаю, она заменила мне друга.