Мой любимый Северный Ветер...

"Михаил Юрьевич,а как умирают города?"

                    18 век. 1714 год.
— Михаил Юрьевич, а как умирают города? — Спросил Питер у своего Учителя.

— А вы, что собираетесь умирать? Не рано ли вам думать об этом. Вы ещё совсем малы и к тому же, вы столица — С как всегда холодном тоном сказала первопрестольная, выгнув бровь и окинув столицу своим взглядом голубых глаз.

— Нет, нет. Просто мне стало интересно..Как то же города появляются  и исчезают .А вы, как я знаю с богатой историей и могли бы мне рассказать — Тихо сказал ученик Михаила, смотря в парту и перебирая в руках край рубашки.

— Вы желаете, чтоб я вам рассказал историю из своей жизни? — голос Москвы звучал монотонно, он явно не выражал интерес к теме.

— Да! Пожалуйста, расскажите что-нибудь мне, — серебристые глаза сверкнули в свете свечей. В них зажёгся огонь любопытства и заинтересованности.

— Извольте мне подумать, — сделал задумчивый вид Михаил. Ответ на вопрос юного Александра уже был в его голове, а в памяти всплывали ужасающие картины прошлого. — Что ж, я расскажу вам про далёкие времена, когда Русь была разрознена и брат убивал брата. Прошу вас, Александр Петрович, остановить меня, если вам станет невмоготу слушать мою историю, — голос всё ещё был тих, в нём сквозила лёгкая насмешка.

— Что вы, Михаил Юрьевич! Я очень желаю услышать вас, пожалуйста, продолжайте, — Романов повернулся к Москве всем телом и теперь смотрел на него не отрываясь.

— На моей памяти несколько убитых или мёртвых городов. Я поведаю вам её историю, — Московский отошёл от стола, за которым сидел Александр, и встал у окна, сложив руки за спиной и смотря на мощенную камнем улицу. — Это был 1237 год. Я был ещё слабым городком. Мне не было и сотни лет, когда пришли монголы. Однако первый удар пришёлся не на меня и не на сильные города. Первой их жертвой стала Айрин, — голос Московского понизился. В нём ощущалось что-то болезненное. — Вы, вероятно, могли слышать о Рязани. Сейчас это такой же город, как и остальные, но мало кто помнит, что Рязань сожгли дотла монголы. Меня не было на том пепелище, однако история смерти Айрин быстро дошла до разных городов. Говорили, что она брела по сожженой земле, все люди были убиты или сгорели заживо, — Михаил повернулся и посмотрел на Александра, тот же продолжал слушать Москву не дыша. Убедившись, что Санкт-Петербург ещё не убежал из зала со слезами на глазах, Москва развернулся обратно, вернув взгляд голубых глаз на блёклые камни. — Всё живое погибло вокруг. Был слышен треск горящих брёвен и костей. Она лежала на чёрной от пепла земле и медленно задыхалась дымом. А потом она как будто исчезла, лишь лёгкий силуэт остался на земле.

— И что же было дальше? — с нетерпением и грустью выдохнул Петербург.

— Люди начали заново отстраивать город, но уже в другом месте. Никто не знает, было ли Айрин нестерпимо больно, иль она умерла спокойно, но свой след в истории она оставила.

— Оставила след?

— Её будут помнить как первый город, павший при нашествии татаро-монгол. — Москва снова стал холоден.

— Михаил Юрьевич, а что сейчас на том месте, где была Рязань? Где умерла Айрин? — Александр Петрович приподнялся со стула, опираясь руками на стол.

— Сейчас там просторный лес. Тула говорила мне как-то, что там растёт вечнозолотая лиственница, так похожая цветом на волосы Рязани. Я не могу вам сказать, правда это или нет, но у Тулы и Айрин были тесные связи. Будет интересно, Александр Петрович, спросите у Тулы об Айрин, но будьте готовы к тому, что, возможно, ответа вы так и не получите, — Московский вернулся к столу, вытащил часы из своего камзола и взглянул на время, — на сегодня наш урок окончен. Отправляйтесь в покои, Александр Петрович. Не думайте о смерти. Вам, как молодой столице, нужно думать о процветании страны, а не о гибели, — стальной голос заставил съёжиться Петербург от мнимого холода.

— Я понял вас, Михаил Юрьевич. Благодарю вас за урок и вашу историю. Спасибо, что удовлетворили моё любопытство, — Романов поднялся со стула, поправил рубаху и неуверенно направился к выходу из комнаты.

Голубые глаза проводили маленькую фигуру, дверь закрылась, и первопрестольная тяжело опустилась на стул, где пару минут назад сидел Александр. Михаил закрыл глаза, потирая переносицу пальцами, под веками мелькали картинки огня, разрушений и пожаров. Невидимая боль пронзила спину, старые шрамы кровоточили под кожей, а на шее, как 5 веков назад, чувствовалась петля. Московский не любил вспоминать времена нашествия монголов. Не любил, потому что был слаб и не мог защищать себя и свой народ. Выдохнув, он открыл глаза и поднялся со стула, петля спала с шеи и кожа на спине не горела болью. Москва покинул комнату. За окном по каменным дорогам ударил дождь.

Петербург лежал в своих покоях и думал об истории, что поведал ему Москва. Рязань погибла и стала чем-то общим с природой? С великой русской землёй? А новая Рязань? Похожа ли она на старую? Или они совсем разные? Столько вопросов были в голове столицы. Александр перевернулся на спину, раскинув руки в сторону. Перед глазами появился холодный образ Московского, в ушах звучал его голос.

— Не думать о смерти, — сонно мямлил Романов. — Верно, Михаил Юрьевич прав. Мне не нужно думать о смерти. Моя цель — возвышение России. Она будет империей, я докажу это, — голос затихал с каждым словом, Петербург закрыл уставшие глаза, дыхание выровнялось и тело расслабилось. Юная столица погрузилась в спокойный и глубокий сон.

Александр Романов строго выполнял совет Москвы. Он не думал о смерти городов ещё долгие 97 лет.