Губительные секреты/4

глава 13

Я стою рядом с Дамианом в больничном коридоре, уставившись на дверь в ожидании, когда Лука выйдет из своей палаты.
Боже милостивый, что за черт меня вчера дернул сказать ему, что он влюблен в меня? Я всю ночь не смыкала глаз, пытаясь придумать способ исправить эту оплошность. Что я за человек, если лгу тому, кто не помнит чего-то настолько важного? Я вовсе не хотела этого говорить. Это само собой вырвалось из меня. Я была вне себя от ужаса всю неделю, беспокоясь, что Луке может стать хуже, или что кто-то из семьи может появиться и узнать о его амнезии, и я в каком-то тумане просто ляпнула эту чушь. Итак, что теперь? Сразу во всем признаться? Или подождать, пока мы вернемся домой?
Дверь открывается, вырывая меня из моего внутреннего смятения, и выходит Лука, одетый в темно-серую рубашку и черные брюки. Думаю, он похудел на пару фунтов за время своего пребывания здесь, но это едва заметно. Он все еще выглядит так же — крупнее, чем на самом деле. Перекинувшись несколькими словами с доктором Джейкобсом, Лука кивает Дамиану, а затем его взгляд останавливается на мне. Я слегка улыбаюсь ему и поворачиваюсь к выходу, когда чувствую его руку на своей талии.
— Что-то не так? — спрашивает он.
— Нет. Я просто нервничаю.
— Не стоит. — Он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Ты хорошо меня подготовила.
Он целует меня в макушку, и я закрываю глаза, глотая слезы, которые грозят вот-вот пролиться. Из-за этой лжи я, скорее всего, буду гореть в аду, и Лука наверняка возненавидит меня, когда наконец все вспомнит. Но идти по коридору с его рукой на моей талии кажется настолько правильным, что сердце в моей груди делает сальто. Тот поцелуй. То, как он смотрит на меня с симпатией, а не с неприязнью. Его тепло, окутывающее меня. Я так долго ждала этого. И не хочу вновь возвращаться к холодному безразличию. Не сейчас, когда едва не потеряла Луку.
Когда мы выходим из больницы и идем к машине, принимаю решение.
Я не скажу ему правды.
***
Пока Дамиан паркуется во дворе, киваю в сторону мужчины, стоящего у входной двери.
— Эмилио, — говорю я Луке. — А у ворот стоял Тони.
— Эмилио. Тони, — повторяет он.
— Роза ждет нас внутри.
Лука кивает, стиснув зубы.
— Как… как мне ее называть? Я как-то ласково называю ее?
Что-то сжимается у меня в груди, когда слышу его вопрос.
— Ты зовешь ее «piccola», — выдыхаю я и беру его за руку.
— А тебя?
Я растерянно моргаю.
— Меня?
— Да, — говорит он и проводит свободной рукой по моим волосам. — У меня тоже есть для тебя ласковое имя?
Я прикусываю губу и смотрю ему в глаза, затем шепчу:
— Ты иногда называл меня «tesoro».
Лука кивает и наклоняется вперед.
· Спасибо тебе, tesoro.
· Не за что, — выдыхаю я, едва в состоянии сдержать эмоции.
Когда мы входим в дом, я заглядываю Луке в лицо и заставляю себя улыбнуться.
— Добро пожаловать домой. — Я кладу ладонь ему на грудь, приподнимаюсь на цыпочки и оставляю на подбородке легкий поцелуй — У лестницы Виола. Слева-Марта, — шепчу я. — Спроси Виолу, как поживает ее сын Фабио.
Мы идем к лестнице, горничные наблюдают за нашим приближением. Они слегка наклоняют головы, приветствуя Луку.
— Мистер Росси, рада, что вы вернулись.
— Спасибо, Виола. Как Фабио? — спрашивает он.
— Лучше, мистер Росси. Его нога прекрасно заживает. Спасибо, что спросили.
Лука кивает и кладет руку на перила, когда до нас доносится звук бегущих ног.
— Папа! Папочка! — кричит Роза, подбегая к нам через фойе.
Лука поворачивается как раз вовремя, чтобы подхватить дочь, когда она бросается в его объятия, и я смотрю на Луку, затаив дыхание. Моя надежда на то, что встреча с Розой всколыхнет что-то в его мозгу и поможет ему вспомнить, быстро исчезает, когда Лука поворачивается ко мне с затравленным выражением в глазах. Я стою совершенно неподвижно, изо всех сил стараясь обуздать любые выражения эмоций на лице. Он до сих пор не помнит свою дочь.
— Они не дали мне навестить тебя в больнице! — Роза плачет, прижимаясь к его шее. — Мне было так страшно!
— Больницы — не место для детей, piccola, — шепчет Лука, нежно придерживая ее затылок забинтованной рукой.
— Они правда распилили тебе голову? Дядя Дамиан сказал, что так и сделали, и пришлось скрепить ее обратно железными гвоздями, потому что твоя голова была слишком толстой, чтобы могли ее зашить.
— Ну, ты же знаешь, что твой дядя — дурак. Не слушай его.
— Я так и знала, — смеется она. — Можно мне посмотреть?
Лука поворачивает голову, чтобы показать ей, и Роза корчит гримасу.
— Фу, пап. Это противно. И что это за хипстерская стрижка? Ты слишком старый для этого. Иза, ты видела?
— Ага, — говорю я и замечаю, что Лука наблюдает за мной. — Мне нравится.
— Ну все, мне надо бежать. Клара приедет через пятнадцать минут, а Грейс готовит нам пирог. — Роза целует Луку в щеку. — Люблю тебя, папа.
— Я тоже люблю тебя, Роза.
Она бросается на кухню. Лука смотрит ей вслед несколько затуманенным взглядом, и у меня сжимается сердце. Как бы вы справились с тем, что не помните собственного ребенка?
* * *
Я открываю дверь между нашими комнатами и заглядываю внутрь.
— Лука?
На секунду в моем животе поднимается паника. Что, если что-то случилось? Врач сказал, что они провели тщательное обследование, и, за исключением потери памяти, все остальные тесты дали хорошие результаты. И все же я постоянно на взводе. До меня доносится звук льющейся воды в ванной, и я облегченно выдыхаю.
— Лука? — Я пересекаю комнату и направляюсь в ванную. — У тебя все хор… Какого хрена ты делаешь?
Его голова под краном, и он тянется за бутылочкой шампуня на стойке.
— Мою голову, — констатирует он очевидное.
Я хватаю шампунь.
— Ты что, к чертовой матери, совсем спятил? У тебя ожоги на руке. Доктор Джейкобс сказал, что нельзя мочить бинты!— А ты материшься, как сапожник, когда злишься.
Я снова чертыхаюсь, выдавливаю немного шампуня на ладонь и начинаю намыливать его волосы, следя за тем, чтобы вода не попала ему на затылок. Ополаскивание занимает довольно много времени, потому что у него все равно много волос, даже несмотря на то, что изрядная их часть сбрита.
— Не двигайся. — Я открываю шкаф, чтобы взять чистое полотенце, и сушу ему волосы. Лука ничего не говорит на протяжении всего испытания, просто смотрит на меня странным взглядом. Закончив, я расчесываю его и оборачиваюсь, чтобы поискать заколку для волос, но ее нигде не видно. Тогда снимаю свою и собираю волосы Луки, скрепив их на макушке. — Готово.
Он выпрямляется и ловит меня в свой капкан, схватившись за стойку руками с обеих сторон от меня, и медленно наклоняется, пока наши глаза не оказываются на одном уровне.
— Ты спишь здесь? В этой комнате? — спрашивает он, и я напрягаюсь.
— Да.
Лука ухмыляется и склоняет голову набок.
— Тогда скажи мне, Изабелла, почему в шкафу нет твоей одежды?
Дерьмо. Следовало подумать об этом. То, как он наблюдает за мной глаза в глаза, как будто может раскрыть все мои секреты одним взглядом, сильно нервирует.
— Потому что у меня много вещей, — выпаливаю я. — Я пользуюсь шкафом в соседней комнате.
— Хмм. — Он кладет руку мне под подбородок. — Завтра утром я попрошу Марту и Виолу перенести сюда твою одежду.
Что? Почему?
— Конечно. Что-нибудь еще?
— Да. — Он еще немного приподнимает мою голову. — Тебе так больше идет.
— С распущенными? — спрашиваю я, и он кивает. — Спасибо. Твои пожелания приняты к сведению.
Он прищуривает глаза в ответ на мой комментарий. Неужели я не уловила здесь какой-то скрытый смысл? Не знаю, как вести себя с этим новым Лукой, потому что он ведет себя не так, как раньше.
— Я собираюсь принять душ, — говорит он. — Ты идешь?
У меня перехватывает дыхание. Да простит меня Господь, но эта новая версия Луки нравится мне гораздо больше.
— Да.